Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - читать онлайн книгу. Автор: Пирс Брендон cтр.№ 320

Гривас был прав в одном: Фут не мог предложить ничего нового, кроме показного примирения. У гражданского губернатора было меньше свободы действий, чем у его военного предшественника. Когда Леннокс-Бойд узнал о его попытках выйти на Гриваса, что привело в ужас британских командующих на острове, он велел губернатору больше этого не делать.

Премьер-министр был столь же суров. Макмиллан оказался уязвимым для атак главных реакционеров вроде лорда Солсбери, который подал в отставку из кабинета министров после освобождения Макариоса. Он, как Идеен, хотел избежать «ближневосточного Мюнхена». Поэтому Фут мог только идти вперед с пересмотренным планом партнерства — вторым «тридоминиумом». Но это едва ли могло сработать перед лицом греческой оппозиции. Губернатор не видел выхода из лабиринта противоречивых интересов. На самом деле он любил повторять, что «любой, кто понимал ситуацию на Кипре, был неправильно информирован» ^[3510].

Ситуация стала еще более запутанной весной 1958 г. Террористические кампании, возглавляемые возрожденной Национальной организацией кипрских борцов, все еще стремились к энозису, а Турецкие оборонительные силы теперь действовали под лозунгом «разделение или смерть» ^[3511]. Они были готовы начать гражданскую войну.

Когда Гривас начал бойкотировать британские товары, бомбить британские цели и убивать британских солдат, Фут осторожно и благоразумно взял сторону турок, что его не радовало. Ведь они были ответственны за большую часть насилия. Во время кровавых действий по очищения их анклавов от греков турки переходили к бесчинствам, поджогам, грабежам, мародерству и убийствам. Национальная организация кипрских борцов отвечала тем же самым. Но, как и обычно, Гривас сражался на нескольких фронтах — не только против турок, но и против британцев, коммунистов, предателей и прочих.

Вскоре Фут начал кампанию репрессий, достойную Хардинга, которая противоречила его великодушию и всем инстинктам. В июле 1958 г., когда этническая борьба достигла высшей точки, примерно тридцать тысяч солдат арестовали две тысячи подозреваемых в связях с Национальной организацией кипрских борцов во время операции, названной «Удачная зачистка» ^[3512]. Это удвоило количество содержащихся в лагерях.

После затишья в августе силы безопасности более сурово, чем когда-либо, отвечали на атаки Национальной организации кипрских борцов. Солдаты бульдозерами сносили дома, взрывали здания спортивных залов и кинотеатров, если их могли связать с терроризмом. Они протыкали штыками крестьян и поджигали бороды у священников. Они заставляли киприотов греческого происхождения ездить в их машинах, чтобы предотвратить детонацию бомб у обочин дорог. Когда одну британскую женщину застрелили, а еще одну тяжело ранили в Фамагусте 3 октября, выведенные из себя солдаты пришли в ярость, рвали и метали. Они собрали тысячу греко-киприотов и так сильно их избили, что два человека умерли, а сотни получили тяжелые травмы. В «черном октябре» 1958 г. сорок пять человек были убиты.

Кипр оказался на верхней строчке политической повестки дня для Британии. Это был худший месяц после «черного ноября» двумя годами раньше.

Но в борьбе, которая одновременно велась на политической арене, появилась новая надежда. Правительство в Афинах, которое снова выдвигало обвинения в ООН, надавило на Гриваса, чтобы он прекратил военные действия. Стамбул на Рождество продемонстрировал желание пойти на примирение. Это заставило Фута помиловать двух убийц из Национальной организации кипрских борцов за несколько минут перед тем, как их должны были казнить. Затем он посетил тюрьму, чтобы лично сообщить им хорошую весть, и взял с собой сына Пола, который потом рассказал об этом полуночном приключении. В то время Пол учился на последнем курсе Оксфордского университета. Он отметил несоответствие фраков пришедших с холодными мрачными коридорами тюрьмы. Этот человек слышал плач мужчин, содержащихся там, который только подчеркивался мрачным хором завывающих женщин. «Большинство их них — это безработные оперные сопрано», — сказал толстый английский стражник.

Пол кратко описал свои впечатления от увиденного: «Внезапный свет; два палача стоят, вытянувшись по стойке «смирно». Их работа, запланированная на этот вечер, отменена. Священник в истерике. Два недавно приговоренных к смерти убийцы принимают новость со спокойными улыбками, выражающими сомнения. Они держатся холодно и отстраненно, кажутся красивыми в простой одежде. Благодарное начальство. Солдаты, присутствие которых неизбежно, отдают честь. Наконец, оглушительные аплодисменты от «политических» (очевидно, что новости в тюрьме распространяются быстро)».

Назад, в Дом правительства, Пол ехал молча, в пуленепробиваемом автомобиле отца. Ему пришла в голову мысль, что «убийца может быть патриотом» ^[3513]. Для сэра Хью Фута отмена приведения приговора в исполнение представляла собой драматическую перемену отношения и настроений у тех, кого беспокоила судьба Кипра. Это означало перспективу мира для острова, сотрясаемого столкновениями тектонических пластов трех империй — Византийской, Оттоманской и Британской. Все они в большей или меньшей степени уже исчезли, если не считать гордости и предрассудков.

Греция попыталась уладить дело миром, ее заставил на этой пойти провал в ООН, где не удалось добиться продвижения дела вперед. Правительство Константиноса Караманлиса опасалось, что Макмиллан будет проталкивать свой план партнерства, который закончится разделением. Чтобы предотвратить это, сам М-кариос был готов пожертвовать энозисом, положив его на алтарь независимости.

Турцию сдержать своих «янычар» заставило националистическое восстание в Ираке, которое лишило Багдад Багдадского пакта. Турция теперь оказалась открыта как на южном, так и на западном фланге. Поэтому правительство Аднана Мендереса пыталось усилить альянс с НАТО. Турция нацеливалась обеспечивать новое сближение с Великобританией и добиться ослабления напряженности с Грецией, убрав кипрское яблоко раздора с общего стола.

Поэтому в феврале 1959 г. Караманлис и Мендерес встретились в Цюрихе. На тайной встрече в скромной гостинице «Долдер» они согласились на конституцию, которая обеспечит защиту меньшинства в новом суверенном государстве Кипр. Это соглашение было ратифицировано в Лондоне. Макариос подписал его, демонстрируя мучения и нежелание. Гривас, несмотря на «минуты агонии», принял свершившийся факт. Он теперь не мог полагаться на греческую или даже кипрскую поддержку, а если стал бы сражаться в одиночку, то результатом оказался бы «раздел нации, во время которого мы потеряем все» ^[3514].

Полковник обеспечил амнистию для большинства членов Национальной организации кипрских борцов и покинул Кипр в марте 1959 г., все еще с пистолетом. Британская армия не собиралась ему салютовать. Наблюдать за его отъездом был отряжен высокий офицер аристократического происхождения, который лишился правой руки, и поэтому не мог отдать честь Гривасу.