Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - читать онлайн книгу. Автор: Пирс Брендон cтр.№ 240

Лига Наций не имела права класть груз облегчения бед еврейской диаспоры на арабскую Палестину. «Ни один моральный кодекс не может оправдать преследование одного народа в попытке облегчить преследование другого» ^[2615].

В 1918 г. евреи составляли 8 процентов населения. Арабы заявляли, что Палестина «ни в коем случае не соглашается на то, чтобы ее горы превратились в вулканы, изрыгающие огонь, а воды Иордана превратились в кровь» ^[2616]. Любая попытка значительно увеличить еврейскую иммиграцию приведет к «непредсказуемой катастрофе и потере арабских, еврейских и британских жизней» ^[2617].

Первый британский верховный комиссар сэр Герберт Сэмюэль вскоре обнаружил: его соотечественники полностью недооценили степень арабского противостояния еврейскому присутствию. Как он писал, «это сравнимо с раздражающим эффектом инородного тела в живом организме» ^[2618].

Сионизм разжег арабский национализм. Он угрожал «воспроизвести в Палестине» ^[2619], как отмечали другие, условия Ирландии: «Два народа живут в маленькой стране и чертовски ненавидят друг друга» ^[2620]. Евреи из Европы часто относились к «местным» с европейской надменностью и высокомерием, быстро переняв отношение поселенцев.

Однако новое сионистское управление отличалось от старого колониального порядка. Если предполагалось, что британская оккупации Палестины будет временной, еврейская экспроприация обещала стать постоянной. Сэмюэль делал все возможное, чтобы примирить непримиримые сообщества. Он был либералом, учился в Оксфорде и считал, что жизнь— это «один выпускник Бейллиола за другим» ^[2621]. Этот человек был благородным и великодушным до наивности. Более того, он с утонченным отвращением относился к автократии и не хотел управлять страной, «где льется лицензированное молоко и зарегистрированный мед».

Но арабы могли видеть в нем только еврея-сиониста, чьи аккуратно подстриженные черные усы «распространяли вокруг себя некую милитаристскую энергию, непоколебимость и холодность» ^[2622].

В 1921 г. арабы разбили его смягчающую политику мятежами и беспорядками. После этого Сэмюэль ограничил иммиграцию и начал первую из серии британских попыток разбавить Декларацию Бальфура (стараясь не предавать тех, кто выступал за нее). По словам одного британского офицера, тоже еврея, их целью было «удерживать равновесие так, чтобы не оскорбить мусульманское мнение, которое поставит под угрозу всю империю, а также еврейское мнение, что вызовет трудности по всему миру» ^[2623]. Евреи пришли в ярость оттого, что посчитали предательством и вероломством верховного комиссара. Они стали звать Самюэля «Иудой».

Действительно, большинство британских солдат и чиновников сочувствовали тем, кого считали жертвами несправедливости или обделенными. Предполагалось, что армия нейтральна, как говорил ее командующий на Ближнем Востоке генерал Конгрев. Но арабы были «жертвами несправедливой политики, навязанной им британским правительством» ^[2624]. Военная точка зрения суммировалась в куплете, который войска хором распевали в Иерусалиме:

Они продали Землю Святую Сионистскому комитету.

Гражданские лица старшего возраста эхом вторили чувствам, если не куплету, отмечая: «Древним обитателям этой земли придется уступить сионистам, которых поддерживают финансовые концерны» ^[2625].

Что находилось за этими мнениями? Просионистский полковник Мейнерцхаген обвинил других офицеров в «гербафобии» ^[2626]. Несомненно, что многие в большей или меньшей степени были антисемитами, включая самого Мейнерцхагена. Г.К. Честертон резюмировал это отвращение атакой на ортодоксальных евреев в подбитых мехом шляпах и «великолепных, но грязных одеждах бронзового или пурпурного цвета». Их пейсы побудили его говорить о Иерусалиме, как о «рае для парикмахеров» ^[2627].

Но если католики были британцами, то британцы оказались католиками в своих предрассудках. Палестинские арабы, особенно, горожане, гневно осуждаемые как левантские осколки Оттоманской империи, тоже подвергались дискриминации. Расистские администраторы оскорбляли людей: «Надоедливое стадо «черных» и евреев» ^[2628].

По словам Лео Эмери, второсортный чиновник оскорблял больше всего — по расовым, религиозным или этническим соображениям. Это «клерк с телеграфа, который стоит, вперив руки в боки, в дверях клуба «Мальта», чтобы показать, что он — английский белый джентльмен с правом входа» ^[2629]. Однако в глазах властей наименьшее предпочтение отдавалось евреям-иммигрантам. Они были «аборигенами-прислужниками», «миссионерскими мальчиками» Святой Земли. Большинство евреев были грамотными и привыкли к городскому образу жизни, только примерно 10 процентов работали в кибуцах. Многие обладали практичными или профессиональными навыками, говорили на двух или более языках, носили западную одежду и ценили европейскую культуру.

Образование делало евреев нежелающими подчиняться колониальной дисциплине. Это было основное обвинение, выдвинутое лордом Нортклиффом против беженцев, которые испытывали омерзение к крепостной зависимости гетто. Очевидно, «у него была навязчивая идея, его преследовал кошмар, в котором он видел кривые пальцы, сжимающие ятаганы в защите Святой Земли» ^[2630]. Нортклифф осуждал «слишком большую предприимчивость и напористость сионистов» ^[2631].