Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - читать онлайн книгу. Автор: Пирс Брендон cтр.№ 135

Среди строений были копии в две трети истинных размеров зданий Парламента в Оттаве, Мельбурне, Веллингтоне, Кейптауне, Сент-Джоне на Ньюфаундленде. Имелись и сельские сцены — от сахарной плантации на Ямайке до малайской деревни на сваях, от рыбных мест Ньюфаундленда до алмазных копей Южной Африки, от Голубых гор до Гималаев.

Ничто не могло быть лучше рассчитано для пропаганды и усиления эмиграции. Реклама чрезмерно и незаслуженно расхваливала то, что «Стандард оф Эмпайр» назвала «одним из самых важных шагов современности — исход из Отечества в заморские владения» ^[1492].

Более того, имелось сорок исторических живописных картин — от встречи Стэнли с Ливингстоном до прибытия римского императора в храм Дианы на красно-золотой колеснице, которую тянули четыре белых коня.

Однако вся эта пышная пропаганда скрывала истинное беспокойство об относительном упадке мировых позиций Великобритании. Тревогу вызывала и слабость имперской консолидации — оправданной, судя по всему, тем, что первые Игры Британской империи, проводимые в рамках Фестиваля, ограничились доминионами.

По словам Уинстона Черчилля, люди боялись, что империя к тому времени так расшаталась, что «один яростный удар заставит ее с грохотом развалиться и навсегда ослабит» ^[1493]. Беспокойство проявлялось даже в стихах того времени:

Организаторы Фестиваля прилагали особые усилия для противопоставления альтернативных имперских моделей (например, Тюдоров) римской. Они нацелились избежать «любого намека на неизбежность упадка и краха» ^[1495].

* * *

Вначале казалось, что Первая Мировая война — трагический кульминационный пункт европейского соперничества. Ее уже давно рассматривали как вероятную, но невозможную (по выражению Бергсона).

Думалось, что война снимет угрозу краха империи. Но, по общему признанию, баланс сил был в пользу противника. Германия с армией, созданной на основе закона о воинской повинности, которая в 1913 г. насчитывала 660 000 человек, в вопросах военной мощи значительно превосходила Британию. Бисмарк язвительно заметил, что если британская армия вторгнется в Рейх, то он отправит полицию ее арестовывать.

Кайзер с таким же презрением относился к Британским экспедиционным силам, состоявшим из 160 000 человек. Более того, он предполагал, что трудности Великобритании дадут возможность диссидентам в империи поднять знамя восстания. Но, к удивлению самого британского правительства, которое объявило войну 4 августа 1914 г. от имени всех подданных короля (не советуясь с ними), националистические лидеры сразу же собрались вокруг общего флага. Революционер Тилак поклялся в незыблемой верности делу Британии, а пацифист Ганди собирал новобранцев для армии, куда Индия в итоге поставила полтора миллиона человек.

Хотя закон о самоуправлении Ирландии не вступил в силу до окончания войны, ирландский лидер Джон Редмонд обещал объединенный фронт против общего врага. Он даже предложил сформировать отдельную армию из своих соотечественников.

Китченер, новый военный министр, отверг эту идею, но 160 000 ирландских добровольцев пополнили ряды двухмиллионной армии англичан, которые потоком стекались под знамена. Бывший премьер-министр Канады сэр Уилфрид Лорье, несмотря на давнюю борьбу за автономию, поддержал правительство сэра Роберта Бордена в 1914 г. Он объявил: «Когда Британия находится в состоянии войны, то и мы находимся в состоянии войны» ^[1496].

После первоначального всплеска энтузиазма франко-канадцы помогали меньше. Однако 30 000 человек записались в армию вместе с 600 000 британскими североамериканцами.

Австралия и Новая Зеландия повторили формулу Лорье. Южная Африка, единственная среди доминионов, стала свидетельницей восстания против участия в войне. Буры сражались с бурами, а премьер-министр Бота нанес поражение восставшему генералу де Вету. И доминион дал свыше 135 000 солдат.

Новобранцы поступали со всех частей империи и из-за ее пределов: маори и жители Фиджи, обитатели Вест-Индии и Фолклендских островов, различных приграничных территорий, патаны, китайские кули, африканские аскари, голландские фермеры с мыса Доброй Надежды и шотландские пастухи из Патагонии. Дапай-лама даже предложил тысячу солдат из Тибета.

Патриоты испытывали возбуждение от этого международного потока под знамена империи. Джулиан Гренфелл, «золотой мальчик потерянного поколения», говорил, что это усилило его веру в старый флаг и отечество, в тяжелые бригады, оборону из последних сил и во всю имперскую идею.

Жизненно важным стал вклад заморских территорий деньгами, боеприпасами и сырьем. Имперский меч, опущенный на весы войны, вполне мог изменить равновесие. Он, вероятно, увел от поражения в 1917 г. и наверняка помог обеспечить победу в следующем году.

Эта победа вместе с новыми территориями, которые Британия получила после нее, казалось, исполнила мечту об объединенной империи. Джон Бьюхан, участник «детского сада» Милнера (группы молодых учеников и последователей) лирически писал на эту тему: «Война показала те великолепные вещи, к которым создатели империи стремились и о которых молились — союз, основанный не на статутах и официальности, а на вечных простых вещах и человеческом духе» ^[1497].

С другой стороны, мировая война привела к необратимым переменам в политическом климате. Она ускорила крах Российской, Германской, Австро-Венгерской и Османской империй. Черчилль жаловался на «дождь империй, падающий из воздуха» ^[1498].

И этот развал оказал глубоко разрушительное влияние на Британскую империю. Если выразиться просто, то страна-мать перенесла жуткую потерю крови и богатств. Примерно 725 000 британцев были убиты (это 9 процентов мужчин в возрасте до сорока пяти лет), 1,7 миллиона получили ранения. Молодые офицеры понесли еще большие потери, 30 000 пожертвовали жизнью. Они стали потерянным поколением строителей империи.