Осень Средневековья | Йохан Хейзинга | страница 155 | LoveRead.ec

Un jour à mon cueur devisoye

Qui et secret à moy parloit,

Et en parlant lui demandoye

Se point d’espargne fait avoit

D’aucuns biens, quant Amours servoit:

Il me dist que très voulentiers

La vérité m’en compteroit,

Mais qu’eust visité ses papiers.

Quant ce m’eut dit, il print sa voye

Et d’avecques moy se partoit.

Après entrer je le véoye

En ung comptouer qu’il avoit:

Là, de ça et de là quéroit,

En cherchant plusieurs vieulx caïers

Car le vray monstrer me vouloit,

Mais qu’eust visitez ses papiers…¹³⁰⁶

Я – с сердцем как-то толковал,

Сей разговор наш втайне был;

Вступив в беседу, я спросил

О том добре, что одарял

Амур – коль ты ему служил.

Мне сердце истинную суть

Открыть не пожалеет сил, —

В бумаги б только заглянуть.

И с этим я оставлен был,

Но путь его я проследил.

Он в канцелярию лежал,

Там к строкам выцветших чернил

Свой сердце устремило пыл,

Тщась кипу дел перевернуть:

Дабы всю правду я узнал,

В бумаги нужно заглянуть…

Здесь преобладает комическое, но далее – уже серьезное:

Ne hurtez plus à l’uis de ma pensée,

Soing et Soucy, sans tant vous travailler;

Car elle dort et ne veult s’esveiller,

Toute la nuit en peine a despensée.

En dangier est, s’elle n’est bien pansée;

Cessez, cessez, laissez la sommeiller;

Ne hurtez plus à l’uis de ma pensée,

Soing et Soucy, sans tant vous travailler…¹³⁰⁷

В ворота дум моих не колотите,

Забота и Печаль, столь тратя сил;

Коль длится сон, что мысль остановил,

Мучений новых, прежним вслед, не шлите.

Ведь быть беде, коль не повремените, —

Пусть спит она, покуда сон ей мил;

В ворота дум моих не колотите,

Забота и Печаль, столь тратя сил…

Любовная лирика, проникнутая мягкой грустью, приобретала для людей XV столетия еще большую остроту из-за того, что ко всему этому примешивался некоторый элемент профанации. Но травестия любовного в церковные одеяния приводит не всегда к непристойному образному языку и грубой непочтительности, как в Cent nouvelles nouvelles. Она сообщает форму самому нежному, почти элегическому любовному стихотворению, созданному в XV в.: L’amant rendu cordelier а l’observance d’amours [Влюбленный, ставший монахом по уставу любви].

Мотив влюбленных как ревностных исполнителей устава некоего духовного ордена дал повод для превращения круга Шарля Орлеанского в поэтическое братство, члены которого называли себя «les amoureux de l’observance». К этому ордену, по всей видимости, и принадлежал неизвестный поэт – не Марциал Оверньский, как ранее предполагали¹³⁰⁸, – автор L’amant rendu cordelier.

Бедный, разочарованный влюбленный, удалившись от мира, попадает в чудесный монастырь, куда принимают только печальных «les amoureux martyrs» [«мучеников любви»]. В тихой беседе с приором излагает он трогательную историю своей отвергнутой любви, и тот увещевает его позабыть о ней. Под одеянием средневековой сатиры уже чувствуется настроение, свойственное скорее Ватто и культу Пьеро, не хватает лишь лунного света. «Не было ли у нее в обычае, – спрашивает приор, – бросить вам время от времени любовный взгляд или, проходя мимо, сказать вам: „Dieu gart“ [„Храни Господь“]?» – «Столь далеко у нас не зашло, – отвечает влюбленный, – однако ночью я простоял целых три часа перед ее дверью, не сводя глаз с водостока»:

Et puis, quant je oyoye les verrières

De la maison que cliquetoient,

Lors me sembloit que mes prières

Exaussées d’elle sy estoient.

Когда же мне донесся в слух

Оттоль идущий звон стекла,

Тогда мне показалось вдруг:

Моим мольбам она вняла.

«Были ли вы уверены, что она вас заметила?» – спрашивает приор.

Se m’aist Dieu, j’estoye tant ravis,

Que ne savoye mon sens ne estre,

Car, sans parler, m’estoit advis

Que le vent ventoit¹³⁰⁹ sa fenestre

Et que m’avoit bien peu congnoistre,

En disant bas: «Doint bonne nuyt»;

Et Dieu scet se j’estoye grant maistre

Aprиs cela toute la nuyt.

Я поражен был наипаче,

С собой не в силах совладать:

Мне показалось, не иначе,

Повеял ветер – знак подать

Ей, и она – меня узнать

Сумев – шепнула: «Доброй ночи»;

Бог весть о чем еще мечтать

Я мог в течение сей ночи.

В ощущении такого блаженства он спал прекрасно:

Tellement estoie restauré

Que, sans tourner ne travailler,

Je faisoie un somme doré,

Sans point la nuyt me resveiller;

Et puis, avant que m’abiller,

Pour en rendre à Amours louanges,

Baisoie troys fois mon orillier,

En riant à par moy aux anges.

Толь сильно духом я воспрял,

Что на постеле не метался,

Всю ночь златые сны вкушал

И до зари не просыпался;

Пред тем же, как вставать собрался,

Любви воздать хвалу желая,

Три раза я поцеловал

Подушку, от блаженства тая.

В момент его торжественного вступления в орден дама, которая пренебрегла им, лишается чувств, и подаренное им золотое сердечко, покрытое эмалью из слез, выпадает из ее платья.

Les aultres, pour leur mal couvrir

A force leurs cueurs retenoient,

Passans temps a clorre et rouvrir

Les heures qu’en leurs mains tenoient,

Dont souvent les feuillès tournoient

En signe de devocion;

Mais les deulx et pleurs que menoient

Monstroient bien leur affection.

Другие, налагая бремя

На сердце, боль свою скрывали

И часословы всё то время —

В руках же оные держали —

С усердьем, ревностно листали

Благих в знак помыслов своих;

Но очи – слезы застилали

И выдавали чувства их.

Когда же приор в заключение перечисляет его новые обязанности и, предостерегая, велит ему никогда не слушать пение соловья, никогда не спать под сенью «églantiers et aubespines» [«шиповника и боярышника»], но главное – никогда более не заглядывать в глаза дамам, стихи превращаются в жалобу на тему «Doux yeux» [«Сладостные очи»] с бесконечной мелодией строф и постоянно повторяющимися вариациями:

Осень Средневековья - читать онлайн книгу. Автор: Йохан Хейзинга cтр.№ 155

Онлайн книга - Осень Средневековья | Автор книги - Йохан Хейзинга