Одно слово стоит тысячи - читать онлайн книгу. Автор: Лю Чжэньюнь cтр.№ 128

— Хозяин, сколько будет стоить тарелка пельменей?

— Три с половиной юаня.

— А сколько в одной тарелке?

— Тридцать штук.

— Тогда две тарелки.

Женщина, что лепила пельмени, удивилась:

— Вас же трое, а заказываете две тарелки, кто-то есть не будет?

Подстриженный под ежика хлопнул по столу:

— Все будут есть. Неужели из шестидесяти пельменей не наберется на третью тарелку?

— Наберется-то наберется, но как вы есть-то будете? — усмехнулся хозяин.

— Как будем есть, сегодня же и покажем, — откликнулся подстриженный под ежика.

Ню Айго не совсем понял, что бы это могло значить, предположив, что мужчины просто хотят сэкономить. Ему самому как раз принесли лапшу, он добавил в нее несколько долек чеснока и, нагнувшись к самой тарелке, стал ее есть. Лапша пришлась ему по вкусу, а вот бульон показался солоноватым. Тогда Ню Айго попросил женщину подлить кипятку, после чего снова добавил в чашку чеснока. Новый бульон уже не казался ему таким соленым. Поедая лапшу, Ню Айго согрелся и даже вспотел. У него так разыгрался аппетит, что он заказал четыре печеные лепешки. Когда он уже съел две лепешки с лапшой, солеными овощами и чесноком, приготовились пельмени, заказанные недавно прибывшей компанией. Когда мужчины приступили к еде, подстриженный под ежика спросил:

— Хозяин, сколько стоит чашка тушеной лапши?

— Большая — два с половиной юаня, маленькая — два.

— Нам три маленьких. Но лучка и бульона добавь столько же, сколько в большой.

Ню Айго оценил предприимчивость мужчины, который за небольшую цену смог заказать все, что хотел. Причем вся еда оказалась сытной, горячей и приятной для желудка. Тут хозяин не удержался и с улыбкой спросил:

— А вы, уважаемые, случаем, не из Яньцзиня?

— А как ты узнал? — спросил подстриженный под ежика.

— Яньцзиньцы — все как один народ гаденький, — отозвалась женщина у прилавка.

Хэнаньское слово «гаденький», которым припечатывали скандалистов, Ню Айго уловил. Трое яньцзиньцев засмеялись, и Ню Айго вместе с ними. Тут его осенило, что его мать Цао Цинъэ когда-то приехала из Яньцзиня. Тогда Ню Айго спросил:

— Тетушка, а сколько отсюда до Яньцзиня?

— Это на границе уездов, больше пятидесяти километров.

Ню Айго оказался в уезде Хуасянь только потому, что, отправившись якобы на поиски Пан Лина и Лао Шана в провинцию Хэнань, по дороге вдруг вспомнил про своего друга Чэнь Куйи. Он и знать не знал, что уезд Хуасянь окажется совсем рядом с Яньцзинем — городом детства его матери Цао Цинъэ. Так Ню Айго совершенно нечаянно нашел родину своей матери. Тут же он вспомнил, что перед самой своей смертью, уже потеряв речь, Цао Цинъэ отчаянно стучала по кровати, пытаясь рассказать про одно письмо. В тот момент никто не понял, что именно она хотела сказать этим стуком. При жизни она не успела рассказать про письмо, Ню Айго наткнулся на него уже после ее смерти. Прочитав письмо, он решил, что мать хотела, чтобы он позвонил некой Цзян Сужун из Яньцзиня и пригласил ее в Циньюань. Видимо, перед своей кончиной мать собиралась или что-то ей рассказать, или что-то у нее спросить. Если бы Ню Айго не думал про все это, то сейчас он бы пропустил мимо ушей замечание про Яньцзинь, но коль скоро он носил все это в себе, то, услышав слово «Яньцзинь», отреагировал по-другому. Отставив чашку, он поднялся с места, обогнул стол и присел напротив троицы.

— Уважаемые, а в какой части Яньцзиня вы живете?

Самый старший и самый младший по-прежнему отмалчивались, а подстриженный под ежика, тот, которому было за тридцать, бросил взгляд на Ню Айго и, убедившись, что тот настроен дружелюбно, ответил:

— На улице Бэйцзе, а что?

Ню Айго придвинул табурет поближе и снова поинтересовался:

— Раз вы из самого Яньцзиня, то, может, знаете некую Цзян Сужун?

Собеседник на какое-то время призадумался, потом покачал головой и вопрошающе посмотрел на товарищей. Те тоже призадумались и тоже покачали головами. Тот, которому было за пятьдесят, решил уточнить:

— А на какой улице она живет? Чем занимается?

— На какой улице живет — не знаю, но знаю, что она катает хлопок.

Пожилой человек в ответ улыбнулся:

— Сейчас таких, что катают хлопок, уже нет.

Тут в разговор вступил молодой человек, которому было около двадцати:

— В Яньцзине проживает несколько десятков тысяч человек, как мы можем всех знать?

Пока шел разговор, эти трое прикончили по маленькой чашке тушеной лапши, до краев залитой бульоном и щедро сдобренной лучком. Они торопились дальше в путь, поэтому подстриженный под ежика, которому было за тридцать, расплатился за всех, сделав знак, что он угощает. После этого все трое забрались в грузовик, машина надрывно зарычала и сорвалась с места.

Если бы этой ночью Ню Айго не вышел подкрепиться, он бы остался в уезде Хуасянь, а спустя недельки две-три вернулся бы в провинцию Шаньси в Циньюань. Но узнав, что Яньцзинь находится всего в пятидесяти с лишним километрах, он уже на следующее утро отправился туда. Прежде он никак не был связан с этим городом, но теперь из-за письма, которое так хотела показать перед смертью Цао Цинъэ, он чувствовал тесную связь с этим местом. Найдя письмо уже после смерти матери, Ню Айго в первую минуту показалось бессмысленным звонить Цзян Сужун. Но сейчас, пусть матери уже и не было в живых, ему вдруг захотелось найти эту самую Цзян Сужун и расспросить, зачем она хотела видеть его мать. Цао Цинъэ он уже ни о чем расспросить не мог, а разговор с Цзян Сужун наверняка бы дал ему какие-то зацепки. Поскольку восемь лет назад Цзян Сужун установила связь с потомками У Моси, в Яньцзине Ню Айго мог узнать какие-то детали его жизни. Хотя У Моси умер больше двадцати лет назад, вполне возможно, перед смертью он сказал что-то важное. В письме восьмилетней давности сообщалось, что внук У Моси приехал из Сяньяна в Яньцзинь, чтобы встретиться с Цао Цинъэ. Восемь лет назад Цао Цинъэ не было до этого никакого дела, но перед смертью она почему-то об этом вспомнила. Не встреть Ню Айго ту троицу из Яньцзиня, он бы не стал копаться в этих делах, но коль скоро он ее встретил, Ню Айго задался целью разобраться до конца. В первую очередь, он хотел сделать это в память о своей матери Цао Цинъэ, а во вторую — ради себя лично. Похоже, какими-то незримыми нитями он тоже был связан с этим У Моси, которого семьдесят лет назад постигла точно такая же участь. Уже не говоря о том, что У Моси приходился Ню Айго дедом по матери, у них была схожая судьба — по крайней мере они оба отправились якобы на поиски своих жен и их любовников. И пусть У Моси потерял Цао Цинъэ, которую когда-то звали Цяолин, почему он так никогда и не вернулся в Яньцзинь? Для У Моси и Цао Цинъэ, которых уже не было в живых, гадать об этом было бессмысленно. Но вот Ню Айго это, может быть, помогло бы сбросить камень с души. Кто знает, а вдруг ключ от решения личных проблем Ню Айго был спрятан под грузом семидесятилетней давности? До него вдруг дошло, что ощущение спокойствия и тепла, которое вчера подарил ему уезд Хуасянь, на самом деле он получил вовсе не от уезда Хуасянь, а от Яньцзиня, который находился совсем недалеко. Ню Айго никогда не бывал в Яньцзине и никак не ожидал, что у него с этим местом возникнет такая тесная связь. Прежде чем покинуть спа-центр «Нефритовый пруд», Ню Айго написал своему другу Чэнь Куйи записку. В ней он не стал сообщать, что собирается поехать в Яньцзинь. Он не то чтобы хотел намеренно скрыть это от Чэнь Куйи, просто он не мог объяснить причину своего решения в двух словах. Поэтому он написал так: