Одно слово стоит тысячи - читать онлайн книгу. Автор: Лю Чжэньюнь cтр.№ 109

— Старший брат, оказывается, специалист по этой части?

Ню Айго вытер тряпкой руки и закурил.

— Не стоит благодарности, просто два года за рулем.

Толстый решил продолжить разговор:

— Судя по говору, старший брат не местный?

— Из провинции Шаньси, из Циньюаня, а еду в провинцию Шаньдун в Лэлин, — ответил Ню Айго.

Ню Айго так увлекся починкой машины и разговором, что, повернув голову в сторону стоявшего у ресторана автобуса, с ужасом обнаружил, что тот уже уехал. Скорее всего, водитель решил, что все пассажиры отправились обедать, поэтому когда народ вышел из ресторана, он не удосужился всех пересчитать и поехал себе дальше. Ню Айго куда хватало глаз посмотрел на дорогу, по ней туда-сюда сновал транспорт, так что разглядеть в этом потоке автобус было невозможно. Дорожная сумка Ню Айго осталась в автобусе. Хорошо еще, что в ней не было ничего, кроме сменной одежды, двух пар обуви и зонта. Так что деньги у него остались при себе. Толстяк, поняв, что Ню Айго опоздал на автобус, да еще и оставил в нем сумку, чувствовал себя крайне неловко. Он снова стал обвинять во всем худого. Огрев того по башке, он выкрикнул:

— Все из-за тебя, выродка, сорвал человеку важное дело!

Ню Айго снова стал успокаивать толстого:

— Да ничего важного, просто ехал в Лэлин, чтобы разыскать одного человека.

Заметив добрый настрой Ню Айго, толстый потянул его за руку к своей машине.

— Поехали со мной в Дэчжоу, там разгрузим товар, а потом я довезу тебя до Лэлина.

Учитывая обстоятельства, так и порешили. Трое мужчин забрались в грузовик и отправились доставлять доуфу в Дэчжоу. Всю дорогу толстяк болтал с Ню Айго, а худой, насупившись, крутил баранку и помалкивал. В разговоре выяснилось, что толстяка зовут Цуй Лифань, а худого — Бай Вэньбинь, он был племянником Цуй Лифаня. Вспомнив, как в Ботоу Цуй Лифань крыл родственника матами, поминая его мать, которая приходилась Цуй Лифаню старшей сестрой, Ню Айго невольно улыбнулся. Когда их грузовик въехал в уезд Дунгуан, уже стемнело. Цуй Лифань попросил Бай Вэньбиня остановиться в гостинице за городом, после чего они втроем отправились ужинать. Цуй Лифань заказал закуску из свежих огурцов с приправами, тарелку ослиных кишок, две бутылки пива и три порции лапши в горшочках. За ужином Ню Айго и Цуй Лифань так заговорились, что только в конце трапезы вдруг заметили исчезновение из-за стола Бай Вэньбиня. Сначала они решили, что тот вышел в туалет, но, проверив, Цуй Лифань его там не нашел. Тогда они вышли на улицу и позвали его с порога ресторана, но из безбрежной тьмы в ответ не донеслось ни звука. Скорее всего, обидевшись, что всю дорогу Цуй Лифань его бил и оскорблял, племянник просто взял и сбежал. Цуй Лифань снова взбесился:

— Мать его, ведь знает, что я не умею водить, и назло мне сбежал. Это раньше он мог выкидывать такие финтиля, но теперь-то я с тобой, и мне ничего не страшно.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, Ню Айго пришлось самому сесть за руль, Цуй Лифань пристроился рядом, и они вдвоем продолжили путь в Дэчжоу. В какой-то момент Цуй Лифань спросил Ню Айго:

— А зачем старший брат едет в Лэлин? Пожить у родственников или выбить с кого-то долг?

Ню Айго, прорезая фарами тьму между другими машинами, ответил:

— Ни то и ни другое. Еду к другу, которого не видел уже много лет. Посмотрю, сможет ли он помочь мне найти работу.

Цуй Лифань, услышав такой ответ, внезапно хлопнул его по плечу и сказал:

— Если старшему брату нужна работа, то ему нет необходимости ехать в Лэлин.

— Это почему? — спросил Ню Айго.

— Лучше уж поезжай со мной в Цанчжоу, будешь моим водителем, мы подходим друг другу. О зарплате договоримся.

Направляясь в провинцию Шаньдун в город Лэлин, Ню Айго надеялся отыскать там своего армейского товарища Цзэн Чжиюаня, с которым он расстался десять лет назад. Вообще-то говоря, он направлялся в провинцию Шаньдун не столько, чтобы найти новую работу, сколько для того, чтобы уехать подальше от Циньюаня, который нанес ему рану. Ну а поскольку отправляться в дальние края без всякой цели было бы странно, он отправился туда за работой. Проживавший в Лэлине Цзэн Чжиюань занимался куплей-продажей фиников, и Ню Айго хотел напроситься к нему в компаньоны. Но, взвесив предложение Цуй Лифаня, Ню Айго призадумался: продажа фиников — это дело, которое всегда будет обязывать общаться с людьми, а вождение — занятие единоличное, которое никакого красноречия не требует. В этом смысле быть водителем лучше, чем торговать финиками. К тому же торговля для него — дело новое, а на вождении он, что называется, собаку съел. Как говорится, проторенная тропа лучше, чем нехоженая. В любом случае и Лэлин, и Цанчжоу Ню Айго рассматривал как убежище, поэтому ему было без разницы, где именно приткнуться. Предложение Цуй Лифаня его заинтересовало, но виду он не подал:

— Да я уже договорился с другом. К тому же у тебя все-таки есть племянник. Если я соглашусь, то выйдет, что я отберу у него чашку риса.

Цуй Лифань сплюнул за окно грузовика:

— Не ты его лишишь чашки риса, а он сам. В нашей жизни вся морока от родственников. — Помолчав, он добавил: — Для совместной работы лучше нанимать кого угодно, но только не родственников. — Помолчав, он снова добавил: — Коли согласишься, я тут же оставлю племянника в покое, а если нет, найду его и снова буду сдирать с него по три шкуры.

Оценив, как ловко Цуй Лифань переиначил разговор, Ню Айго невольно засмеялся. Цуй Лифань, заметив такую реакцию, снова хлопнул его по плечу:

— Ты даже не сомневайся, Цанчжоу больше, чем Лэлин.

Вот так благодаря неудачному стечению обстоятельств Ню Айго, вместо того чтобы отправиться в Лэлин в провинцию Шаньдун, той же ночью, доставив доуфу, вместе с Цуй Лифанем отправился в Цанчжоу, в провинцию Хэбэй.

С тех пор как Циньюань нанес Ню Айго рану, он мечтал его покинуть, но сначала не планировал ехать в Лэлин в провинцию Шаньдун. Прежде чем покинуть Циньюань, он для начала вернулся в деревню Нюцзячжуан. Пока все эти годы Ню Айго и Пан Лина занимались каждый своими делами, они совсем забыли про свою дочь Байхуэй, которую с самого рождения воспитывала бабушка Цао Цинъэ. Перед отъездом Ню Айго решил поговорить со своей матерью. Они уселись за стол в гостиной: мать — лицом к западу, Ню Айго — лицом к востоку. Байхуэй ела и играла на полу рядом. С тех пор как Ню Айго исполнилось тридцать пять, его мать Цао Цинъэ часто вела с ним задушевные беседы, она рассказывала истории пятидесяти-шестидесятилетней давности, и каждый раз это происходило за столом. Однако сам Ню Айго никогда не делился с Цао Цинъэ самым сокровенным — ни сейчас, ни раньше. И хотя из-за истории с Пан Лина он покидал Циньюань сам не свой, тем не менее матери он ничего не рассказал ни о Пан Лина, ни о своих нынешних чувствах к Циньюаню. Еще не решив, куда податься, Ню Айго соврал, что ему понадобилось съездить в Пекин, чтобы там подработать на стройплощадке. Цао Цинъэ знала про историю с Пан Лина, равно как знала про страдания Ню Айго. Но Ню Айго ничего про это не рассказывал, и она тоже молчала. Такое обоюдное молчание на эту тему лишь убедило Ню Айго в том, что Цао Цинъэ, разменяв седьмой десяток, стала вести себя как настоящая мать. Когда Ню Айго был ребенком, Цао Цинъэ его не любила, держа в любимчиках его младшего брата Ню Айхэ. Понимая такую несправедливость, Ню Айго ее возненавидел. Но когда Цао Цинъэ перевалило за шестьдесят, Ню Айго все-таки почувствовал себя ее сыном. Услыхав, что Ню Айго собирается в Пекин, мать, вместо того чтобы заговорить о Пекине, стала рассказывать про себя. После шестидесяти пяти у Цао Цинъэ с правой стороны сгнила половина зубов, она часто мучилась от боли и даже есть привыкла на левой стороне. Голову она тоже привыкла кренить влево, поэтому выглядела такой же кривошеей, как и старшая сестра Ню Айго, Ню Айсян, которая когда-то приняла яд. Наклонив голову и пережевывая пищу на левой стороне, мать сказала: «Я прожила семьдесят лет и поняла одну истину: все в этой жизни можно выбрать, кроме самой жизни. — Ню Айго молча взирал на мать, а та продолжала: — А еще я поняла, что жизнь — это то, что будет, а не то, что было».