1812. Фатальный марш на Москву - читать онлайн книгу. Автор: Адам Замойский cтр.№ 159

Русские под командованием генерала Чаплица, поляка на российской службе, в большой силе продвигались по лесистой местности, но Ней послал против них поляков Домбровского, которые отбросили врага к исходным позициям. Затем к полю боя прибыли две наскоро переброшенные Чичаговым дивизии – соединения Воинова и Щербатова ^[200]. Они развернули массированное наступление при поддержке артиллерии, от снарядов которой в ряды поляков летели убийственные осколки сосен и елей. Домбровский получил ранение и передал командование генералу Зайончеку, которого и самого скоро унесли с поля с раздробленной ногой. Руководство боем взял на себя генерал Княжевич, но и он быстро вышел из строя. Когда поляки после рукопашной откатились и рассыпались среди деревьев, Ней усилил фронт, чем придется.

Несмотря на количественную слабость, части проявляли невероятное присутствие духа. 123-й (голландский) линейный пехотный полк, сократившийся до восьмидесяти солдат и пяти офицеров, пошел в бой с радостными возгласами. В какой-то момент пушечное ядро перебило ствол огромного дерева, которое, рухнув, погребло под собой дюжину солдат французского 5-го полка тиральеров Молодой гвардии, однако те все вылезли из-под него, хохоча, точно дети, среди рвущихся снарядов. Вскоре затем снаряд убил коня их полковника, он очутился на земле ^[201]. Солдаты бросились к нему на помощь, но тот уже вскочил на ноги с возгласом: «Я на месте, так пусть же каждый займет свое!» ^{849}

Чтобы ослабить неприятельский натиск, Ней бросил в бой генерала Думера с его кирасирами и три польских уланских полка ^[202]. Они атаковали русских, посеяли среди них панику и отбросили назад. Чаплиц был ранен, а генерал Щербатов попал в плен вместе с двумя тысячами других солдат и офицеров при двух знаменах ^[203]. Контратака русских гусар и драгун позволила выровнять положение, но швейцарские полки, сменившие французов на переднем крае, поддерживаемые голландцами, хорватами и португальцами, не сдали позиций.

Сражение бушевало целый день. Швейцарцы, расстреляв в ходе него все патроны, не менее семи раз бросались в штыковую. «То было нечто худшее, чем резня, – отмечал Жан-Марк Бюсси. – Всюду виднелась кровь на снежном насте, затвердевшем словно утоптанный земляной пол под ногами атаковавших и отступавших… Почти никто не смел посмотреть влево или вправо из страха увидеть, что ни там ни тут нет больше наших товарищей». Бой пылал настолько жаркий, что солдаты забыли о морозе и будоражили дух возгласами «Vive l'Empereur!» И вот, бросая вызов смерти, покуда та витала над ними и косила их в заледеневшем лесу, швейцарцы дружно грянули старую песню горцев «Unser Leben gleicht der Reise» ^{[204] {850}}. Сражение в тот вечер кончилось только в одиннадцать часов, когда русские, так и не сумев ни на шаг оттеснить защитников с их позиций, в конце концов, отказались от попытки смять их.

То была великолепная победа для французской стороны, но и очень горькая. Когда они разводили костры в ту ночь и тащили к ним раненых, чтобы укутать и согреть, здоровые знали: на следующий день их придется оставить. Четыре швейцарских полка потеряли тысячу человек, и теперь в частях осталось не более трех сотен. «Мы почти не смели заговорить друг с другом, опасаясь услышать весть о смерти еще кого-нибудь из наших товарищей», – вспоминал Бюсси. Из восьмидесяти семи вольтижеров его роты, еще в прошлую ночь смеявшихся у лагерных костров, в строю остались всего семеро. Состоявший из голландцев 123-й линейный пехотный полк прекратил существование. От 3-го (голландского) гренадерского полка Императорской гвардии остались восемнадцать офицеров и семь военнослужащих других званий ^{851}.

Героизм их был под стать подвигу воинов Виктора, защищавших переправу на другом берегу реки. Они насчитывали максимум восемь тысяч солдат, по большей части баденских, гессенских, саксонских и польских формирований, вынужденных противостоять армии, превосходившей их более чем в четыре раза ^[205]. Но и они показали необъяснимо высокий дух, сдерживая атаки количественно подавляющего противника с девяти утра и до девяти вечера.

Первые удары Витгенштейна сосредотачивались на пехотной бригаде из Бадена под командованием двадцатилетнего принца Вильгельма Баденского ^[206], удерживавшей правое крыло оборонительного периметра французов. Трое суток назад бойцы принца Вильгельма испытали момент великого ликования, столкнувшись с конвоем из Карлсруэ, нагруженным провизией и всевозможным снабжением. Солдаты смогли заменить сносившееся обмундирование, в том числе шинели и башмаки, на новое, а также как следует поесть и даже полакомиться деликатесами. «Каждый офицер получил что-нибудь из дома и все бросились к предназначенным для них посылкам, – писал принц Вильгельм. – И вот я увидел полковника Бруккера, стоявшего в одной из повозок. Тот открыл большой ящик, как я предполагал, полный съестного. Но оттуда он вытащил парик и в мгновение ока снял старый, прикрывавший его лысину, и нацепил новый, стараясь придать ему форму руками». Принц Вильгельм сам находился в добром расположении духа тем утром, поскольку его борзые затравили зайца, которого он съел и запил вином, привезенным в фурах конвоя ^{852}. Пусть их атаковали подавляющим образом превосходящие силы, баденская бригада держалась, невзирая на огромные потери.