1812. Фатальный марш на Москву - читать онлайн книгу. Автор: Адам Замойский cтр.№ 157

Вюртембергский кавалерийский офицер, майор Грюнберг, рассказывал о навсегда запомнившемся эпизоде, когда Наполеон заметил его проходившим мимо и несущим в складках плаща любимую борзую. Император подозвал майора к себе и спросил, не продаст ли он собаку. Грюнберг ответил, что она его старый спутник, а потому он никому ее не продаст, но коли его величество того пожелает, он просто отдаст ему борзую. Наполеона тронули слова офицера, и он сказал, что и помыслить не может разлучить хозяина с таким близким другом ^{839}.

К полудню мост был закончен. Он получился длиной свыше ста метров, около четырех метров в ширину и держался на двадцати трех опорах высотой от одного до трех метров. Досок не хватало, а потому в дело пошли круглые бревна, лежавшие поперек и образовывавшее настил, они покрывались хрупкой дранкой с крыш домов Студенки, а также корой, ветками и соломой. «Как работу мастеров мост, конечно же, выдающимся творением не назовешь, – отмечал капитан Брандт. – Но если принять во внимание, в каких условиях его построили, подумать о спасенной им от самого ужасного крушения чести Франции, о том, что каждая жизнь, отданная при его сооружении, означала спасение и свободу для тысяч, тогда придется признать: строительство моста стало достойным восхищения деянием этой, а возможно и любой другой войны» ^{840}.

Наполеон, стоя на берегу, в спешке проглотил на завтрак котлету, затем подошел к началу моста, где маршал Удино готовился к переходу через него со своим корпусом. «Подождите пока, Удино, вы можете попасть в плен», – обратился к нему император, но Удино сделал жест в сторону выстроенных солдат и ответил: «С ними я не боюсь ничего, государь!» ^{841} Он повел корпус по настилу под возгласы «Vive l'Empereur!», звучавшие с решимостью, с какой они не раздавались в присутствии императора уже давно. На другой стороне маршал, взяв курс налево, принялся разворачивать войска в южном направлении с целью отразить любую возможную атаку Чичагова. Французы скоро скрылись из вида в начавшем вновь падать снегу.

А тем временем капитан Буш и другая команда голландских понтонеров трудились над наведением второго моста в пятидесяти метрах ниже по течению от первого. Переправа эта, построенная на более основательных сваях и с настилом из простых круглых бревен, предназначалась для артиллерии и обоза. Сооружение его завершилось к четырем часам во второй половине дня ^[194]. В то время как солдаты продолжали шагать по мосту меньшей грузоподъемности, артиллерия корпуса Удино ^[195], за которой следовали гвардейская артиллерия и основной артиллерийский парк, переправлялись по-соседству. В восемь часов вечера два быка грузового моста провалились в илистое дно реки, и понтонерам пришлось оставить места около костров, раздеться и опять влезть в воду. В одиннадцать часов движение по мосту восстановилось, но в два ночи 27 ноября рухнули очередные три опоры, и на сей раз в самом глубоком месте. И снова бойцы Бантьена, забыв о ночном отдыхе, для которого они кое-как устроились, вернулись в ледяную реку. После четырех часов адского труда, в шесть утра, мост мог снова пропускать движение.

Весь тот день Grande Armée тащилась через Березину под легким снегопадом. Гвардия приступила к переправе на рассвете, затем последовал Наполеон со штабом и свитой, потом Даву с остатками корпуса, далее Ней и Мюрат с их формированиями, позднее, уже вечером, принц Евгений с несколькими сотнями уцелевших итальянцев и французов 4-го корпуса. Настил лежал низко, почти над самой водой, он раскачивался, а потому кавалеристы переходили пешим порядком, ведя лошадей в поводу. Саперам приходилось время от времени приводить в порядок покрытие настила из веток и соломы. Тем не менее, мост местами просел, и вода доходила идущим по нему порой до лодыжек. Само количество переправлявшихся и состояние моста неизбежно вели к тесноте и толчее. Люди и лошади, падая, создавали пробки. Нет-нет да вспыхивали стычки. Приятным тот переход никак не назовешь.

Тем временем постоянный поток орудий, зарядных ящиков, снабженческих фур и всевозможных экипажей тек по другому мосту. Правда там опять случилась двухчасовая заминка, пока к четырем пополудни понтонеры отремонтировали очередные две вышедшие из строя опоры. Тут тоже случались и заторы и вспышки насилия. Настил покрывали обломки всякой всячины и мертвые тела, несколько лошадей сломали ноги, застряв между бревнами. Возницы следующих повозок, сами подталкиваемые напиравшими на них сзади, старались проехать через дергавшихся и пытавшихся вырваться лошадей вместо того, чтобы остановиться и подождать, пока путь освободят. Однако большинство артиллерии и военных материалов организованных частей, казна, фуры с московской добычей Наполеона и поразительное количество офицерских карет переправились вполне успешно. Мадам Фюзиль, актриса из Москвы, пересекла реку в относительном комфорте внутри кареты маршала Бессьера ^{842}.

Подступы к мостам охраняли жандармы, пропускавшие только действующие формирования и разворачивавшие отставших от своих, штатских и даже раненых офицеров, передвигавшихся на разных транспортных средствах, заставляя их ждать завершения прохода боеспособной армии. Ближе к концу второй половины дня 27 ноября к переправе стал в большом количестве подтягиваться весь нестроевой люд, скапливавшийся перед мостами. Поскольку сразу перейти они не могли, то разводили костры и готовили на них еду из подобранных, выпрошенных или украденных продуктов.

Также ближе к вечеру прибыл 9-й корпус Виктора, который занял оборонительные позиции, прикрывая подступы к мостам. Виктор оставил одну дивизию – около четырех тысяч человек под командованием генерала Партуно – вблизи Борисова для отвлечения внимания русских с приказом сняться с лагеря под покровом ночи ^[196].

Когда вечером большая часть армии оказалась на другой стороне, жандармы открыли доступ к мостам отставшим от частей солдатам, cantiniéres, раненым и гражданским лицам. Однако, устроившись у костров и видя бивуак под охраной воинов Виктора, люди эти по большей части не воспользовались благоприятной возможностью, предпочитая провести ночь там, где находились. Некоторые, как cantiniére 7-го легкого пехотного полка, у которой тем вечером начались схватки, просто не имели выбора. «Весь полк был глубоко тронут и делал все зависящее, чтобы помочь несчастной женщине, оставшейся без пищи и крова на холодном льду, – писал сержант Бертран. – Наш полковник [Ром] подал всем пример. Нашим хирургам, каковые не располагали больше медицинским снаряжением, брошенным еще в Смоленске из-за нехватки лошадей, дали рубахи, платки и все оказавшееся у людей при себе. Я заметил недалеко артиллерийский парк, принадлежавший к корпусу маршала герцога Беллюнского [Виктора], побежал туда, стянул одеяло, наброшенное на круп одной из лошадей, и помчался обратно, спеша принести его Луизе. Я согрешил, но знал, что Бог простит меня из-за мотивов моего проступка. Вернулся я как раз тогда, когда наша cantiniére под старым дубом давала жизнь дитяти – здоровенькому мальчику, какового мне довелось встретить в 1818 г. сыном полка в Обском легионе» ^{[197] {843}}.