Восхождение человечества - читать онлайн книгу. Автор: Джейкоб Броновский cтр.№ 32

Местные жители при этом имели репутацию скрытных и хитрых людей. Венеция была свободным портом, как мы бы сказали, и над ним витала аура заговоров, которая характерна для нейтральных городов, таких как Лиссабон и Танжер. Именно венецианцы ложными обещаниями о покровительстве в 1592 году заманили в ловушку Джордано Бруно и передали в руки инквизиции, которая через восемь лет сожгла его на костре в Риме.

У венецианцев было еще одно качество — практичность. Галилей многого достиг, занимаясь фундаментальной наукой в Пизе. Но все же его пригласили на должность профессора математики в Падую скорее благодаря его практическим изысканиям. Некоторые из изящных новаторских разработок Галилея представлены сегодня в Академии Чименто во Флоренции. В их числе — аппарат, измеряющий расширение жидкостей, похожий на термометр, и тонко настроенные гидростатические весы для определения плотности ценных объектов, основанные на принципе Архимеда. Самым интересным изобретением итальянского ученого был так называемый военный компас, который походил на современную логарифмическую линейку. Галилей наладил мелкосерийное производство этих устройств и написал руководство для пользователей, которое выдавал покупателям вместе с прибором. Это был коммерческий успех, так как венецианцы были в восторге.

Неудивительно, что в конце 1608 года фламандцы привезли на продажу примитивную подзорную трубу именно в Венецию. Но у нее уже был Галилей, ученый и математик, пожалуй, лучший в Европе. К тому же он обладал таким даром убеждения, что, когда собрал телескоп, сумел уговорить венецианский сенат поставить его на кампаниле собора Святого Марка.

Галилей был невысокий, рыжеволосый, коренастый человек, неженатый, но при этом имеющий множество внебрачных детей. Ему было сорок пять лет, когда он узнал про изобретение фламандцев, и эта идея воодушевила его. Обдумав ее, он создал прибор с трехкратным увеличением, что чуть больше, чем у театрального бинокля. Галилей добился десятикратного увеличения и, наконец, продемонстрировал венецианскому сенату настоящий телескоп. С башни великолепно просматривались даже корабли на расстоянии двух часов хода от берега. А главное, изобретение обещало принести республике немало денег.

На ученого эта встреча тоже произвела очень сильное впечатление, которое он описал сводному брату во Флоренцию в письме от 29 августа 1609 года:

Вы должны знать: граф Морис, приехавший два месяца назад из Фландрии, представил подзорную трубу, которая приближает далекие предметы, и их можно отчетливо рассмотреть, например изучить человека, идущего на расстоянии двух миль. Эффект приближения вещей показался мне чудесным, одновременно с этим я получил повод для размышлений: мне захотелось изучить трубу с научной точки зрения и самому изготовить подобное приспособление. Я немного подумал и создал телескоп — оптический прибор, который во много раз превзошел фламандский образец. Через шесть дней после первой демонстрации моего телескопа в Венеции меня пригласили в Синьорию, чтобы показать изобретенный мной прибор Сенату, что я и сделал ко всеобщему удивлению. Демонстрация происходила на верхнем этаже кампанилы собора Святого Марка, но уважаемые и весьма немолодые господа и сенаторы преодолели все лестницы, чтобы взглянуть на телескоп. Их труд не был напрасным — они увидели паруса и суда, которые не разглядишь в подзорную трубу фламандцев. Я сумел добиться того, что предмет, удаленный на пятьдесят миль, выглядит так, словно нас разделяет всего пять шагов.

Галилей — создатель современного научного метода. Он сделал это в течение шести месяцев после триумфа на башне собора Святого Марка. Он превратил игрушку предложенную фламандскими мастерами, не только в серьезный инструмент мореплавателей, но и в сложный оптический прибор для научных исследований. Такой смелый подход к сугубо утилитарной вещи был новым для его времени. Однако на этом Галилей не остановился. Он добился тридцатикратного увеличения, провел серию экспериментов и наблюдений и опубликовал в течение сентября 1609 — марта 1610 года результаты своих исследований в книге Sidereus Nuncius («Звездный вестник»). Прочитаем несколько строк из его сочинений:

<…> сверх бесчисленного множества неподвижных звезд, которые природная способность позволяла нам видеть до сего дня, добавились и другие бесчисленные и открылись нашим глазам никогда еще до сих пор не виденные, которые числом более чем в десять раз превосходят старые и известные.

Но что значительно превосходит всякое изумление и что прежде всего побудило нас поставить об этом в известность всех астрономов и философов, заключается в том, что мы как бы нашли четыре блуждающие звезды, никому из бывших до нас не известные и не наблюдавшиеся.

Галилей разглядел спутники Юпитера. Затем он повернул телескоп на Луну (об этом также рассказано в «Звездном вестнике»). Галилей первым опубликовал карты Луны. У нас сохранились оригинальные акварели.

В высшей степени прекрасно и приятно для зрения тело Луны <…> поверхность Луны никак не является гладкой и отполированной, но неровной и шершавой, а также на ней, как и на земной поверхности, существуют громадные восхождения, глубокие впадины и пропасти.

Сэр Генри Уоттон, британский посол при дворе венецианских дожей, писал в день, когда вышел первый номер «Звездного вестника»:

Профессор математики из Падуи… обнаружил на небе четыре новые планеты, обращающиеся вокруг сферы Юпитера, и множество иных, неподвижных звезд; также <…> Луна не сферическая, на ней много впадин и выступов. Автор этих открытий или гений, или идиот, он или прославится, или будет осмеян. Следующим кораблем отправляю Вам, Ваша Светлость, один из <…> оптических приборов, которые усовершенствовал этот человек.

Новость об открытии планет и о рельефе Луны была сенсационной. Она очень повысила репутацию Галилея и вывела ее за пределы коммерческих кругов. Однако не все приветствовали открытия Галилея, потому что это противоречило системе Птолемея. Гениальная догадка Коперника была верной, теперь это было очевидно и доказано. Особенно не обрадовало научное обоснование гелиоцентрической системы власти предержащие — не так просто оказалось преодолеть их предубеждение.

Галилей думал, что от него требуется только доказать правоту Коперника. Это было его первой ошибкой — ученым свойственно наивно полагать, что окружающие их люди только и мечтают о новых научных открытиях. Галилей считал, что его слава достаточно велика, чтобы он мог оставить скучную преподавательскую работу в Падуе, вернуться в родную Флоренцию и жить без протекции антиклерикальной Венецианской республики. Это было его второй ошибкой, ставшей для него роковой.

Успехи Реформации в XVI веке вызвали со стороны Римско-католической церкви ожесточенное сопротивление, которое очень скоро сформировалось в Контрреформацию. Преследование Лютера было в самом разгаре, борьба за власть вошла в острую фазу. В 1618 году началась Тридцатилетняя война. В 1622 году Рим учредил институт веры, основной задачей которого было доведение до всех и каждого идеологии папского престола, или то, что мы сегодня называем словом пропаганда. Католики и протестанты вошли в жесткую конфронтацию, которую, пользуясь современными понятиями, можно назвать холодной войной. Если бы Галилей знал, что на таких фронтах пощады не бывает никому — ни большому ученому, ни маленькому человеку! Логика этой войны проста: кто не с нами — тот еретик. Даже не столь яростный последователь веры кардинал Роберто Беллармин счел астрономические выкладки Джордано Бруно недопустимыми и отправил монаха-доминиканца на костер. В то время, ставшее для многих горьким, церковь набрала огромный политический вес и повела большой крестовый поход, в котором цель оправдывала любые средства — типичная мораль полицейского государства.