Измененные черты характера. Как медитация меняет ваш разум, мозг и тело - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Гоулмен, Ричард Дэвидсон cтр.№ 23

Подобные данные должны насторожить любого, кто ищет подходящую технику медитации, по поводу преувеличенных заявлений о ее выгодах. Также это рекомендация для научного сообщества — тщательнее разрабатывать методики исследования медитации. Простое открытие, что люди, практикующие тот или иной вид медитации, сообщают об улучшениях, в отличие от участников контрольной группы, которые не занимаются медитацией, не означает, что эти улучшения обусловлены самой медитацией. Тем не менее это, пожалуй, самая распространенная парадигма, которая по-прежнему используется в исследовании выгод медитации. Она затрудняет видимость настоящих преимуществ.

Мы можем ожидать те же восторженные отчеты от тех, кто ожидает рост благополучия, занимаясь пилатесом, боулингом или следуя палеолитической диете.

В отношении значения внимательности — современного и, возможно, самого популярного в среде исследователей метода медитации — наблюдается путаница. Некоторые ученые используют термин для описания всех видов медитации. В широком смысле внимательность может относиться к медитации в целом, несмотря на тот факт, что она лишь один из многочисленных методов.

Если копнуть глубже, можно увидеть, что внимательность стала самым распространенным переводом слова «сати» с языка пали. Однако ученые используют множество других переводов — «осознавание», «внимание», «удержание» и даже «различение» ^[91]. В общем, эквивалента слова «сати», единогласно принятого экспертами, нет ^[92].

Некоторые традиции медитации называют внимательностью способность замечать, что ум начинает блуждать. В этом смысле внимательность становится частью большой последовательности, которая начинается с концентрации на одной вещи, затем ум блуждает в других местах, после чего наступает момент внимательности: человек замечает, что ум блуждает. Последовательность завершается возвращением внимания к объекту концентрации.

Такая последовательность, знакомая каждому практикующему медитацию, может также называться сосредоточением, при котором внимательность играет вспомогательную роль в попытке сосредоточиться на одной вещи. Например, при однонаправленной концентрации на мантре инструкция может звучать так: «Каждый раз, когда вы замечаете, что ум блуждает, спокойно начните читать мантру вновь». В механизме медитации сосредоточение лишь на одной вещи также означает обращение внимания на блуждания ума, чтобы затем вернуть его к объекту. Сосредоточение и внимательность идут рука об руку.

Другое распространенное значение внимательности относится к подвижному осознанию, которое отмечает все, что происходит в нашем опыте, без оценки или другого реагирования. Пожалуй, самое широко цитируемое определение внимательности дает Джон Кабат-Зинн: «Осознавание, возникающее при намеренном, безоценочном, имеющем место в настоящее мгновение направлении внимания на разворачивающийся опыт» ^[93].

С точки зрения когнитивной науки, когда речь заходит о точных используемых методах, возникает новый неожиданный поворот: то, что ученые и практикующие называют «внимательностью», может относиться к абсолютно разным способам задействования внимания. Например, определение внимательности в контексте дзена или тхеравады мало похоже на понимание термина в тибетских традициях.

Каждое определение относится к различающимся (порой неявно) способам задействования внимания — и вполне возможно, что и к соответствующим им разным состояниям мозга. Поэтому важно, чтобы исследователи понимали, какой вид внимательности они изучают — или к какой конкретной разновидности медитации относится внимательность.

Определение значения термина «внимательность» в научных исследованиях приняло странный оборот. Один из самых широко используемых критериев внимательности разработан не на основе того, что происходит в процессе медитации внимательности. Он появился благодаря проверке анкет сотен студентов, которые, по мнению исследователей, должны были отразить различные грани внимательности ^[94]. Например, вас спрашивают, насколько верны в вашем отношении утверждения «Я наблюдаю за своими чувствами, не увлекаясь ими» или «Мне сложно концентрироваться на том, что происходит в данный момент».

Тест включал такие качества, как неосуждение себя — например, если вы испытываете неуместное чувство. На первый взгляд кажется, что все в порядке. Подобный критерий внимательности должен быть связан (и на самом деле связан) с прогрессом людей, обучающихся по программам вроде MBSR, и результатами проверок, связанных с объемом и качеством практики внимательности ^[95]. С технической точки зрения все очень хорошо — в рамках исследований это называется конструктной валидностью.

Но когда группа Ричи подвергла этот критерий другой технической проверке, обнаружились проблемы с дискриминантной валидностью — способностью показателя не только коррелировать с тем, чем нужно, например с MBSR, но и не коррелировать, когда это не нужно. В таком случае проверка не должна отражать перемены в членах группы активного контроля HEP, которая была задумана с целью не повышать ценность внимательности каким-либо образом.

Однако результаты участников программы HEP практически повторяли результаты участников программы MBSR, — данные отчетов говорили о заметном росте внимательности участников. Если говорить более формальным языком, не было ни одного доказательства в пользу дискриминантной валидности этого показателя. Такая вот незадача.

В одном из исследований другой широко используемый в отчетах критерий внимательности показал положительную корреляцию между пьянством и внимательностью — чем выше уровень потребления алкоголя, тем выше внимательность. Кажется, что-то здесь не так ^[96]. В другом небольшом исследовании с участием двенадцати опытных (в среднем 5800 часов практики) и двенадцати еще более опытных (в среднем 11 000 часов практики) практикующих медитацию было выявлено, что по двум широко используемым анкетным критериям внимательности они не отличались от группы людей, не занимающихся медитацией. Возможно, это произошло по той причине, что они в большей степени осознавали блуждание своего ума, чем многие другие ^[97].