Когда погаснет лампада - читать онлайн книгу. Автор: Цви Прейгерзон cтр.№ 72

Самым высоким во взводе был рядовой Адамчук. Соломон приказал ему передать груз другим и идти впереди всех, чтобы служить ориентиром. Остальные выстроились в колонну по одному и двигались следом, перескакивая с кочки на кочку. Люди выбивались из сил; за четыре дня удалось пройти всего тридцать километров. Когда, выйдя из болота, взвод добрался наконец до Чернигова, оказалось, что город разрушен почти до основания. Оттуда Соломон повел свое подразделение в Прилуки, где размещался штаб фронта. Но из Прилук их почти сразу направили в район между Конотопом и Ворожбой. Уже покидая город, они видели, как туда высаживается десант вражеских парашютистов.

Выполнив задание, Фейгин узнал, что штаб находится где-то между Белгородом и Харьковом, и двинулся туда через Сумы. Дороги были забиты беженцами, военными грузовиками, мотоциклами и артиллерией. Двигаясь в этом потоке, взвод Соломона двенадцатого сентября прибыл в Ахтырку, на берега реки Ворсклы.

Мосты были разбомблены, и огромная толпа сгрудилась возле временной переправы. Взводу предстояло еще долго дожидаться своей очереди. Отсюда до Гадяча было всего семьдесят пять километров, и Соломон принял решение навестить родной город. Возможно, Фирочка, Тамара и старики-родители нуждаются в помощи… В обычных условиях дорога занимала не больше пяти-шести часов. Соломон приказал солдатам дожидаться на берегу, взял машину и поехал в сторону Зенькова. Вениамин присоединился к нему.

Конечно, за шесть часов добраться не удалось. С огромным трудом доехав до Зенькова, они повернули к Великопавловке и уже там узнали, что ахтырская переправа разбомблена массированным налетом вражеской авиации, а сам городок захвачен немецким десантом. Дорога назад была, таким образом, отрезана, но Соломон приказал шоферу продолжать движение на Гадяч. Пространство вокруг полнилось самыми разными слухами; далеко не всем можно было доверять.

Соломон сидит в кабине рядом с водителем, Вениамин — снаружи, в открытом кузове. Дорога петляет, приближаясь к Веприку, день клонится к вечеру, сумрак наполняет пространство. Вениамин примостился на скатанной шинели, поднял воротник гимнастерки и поглядывает по сторонам. Дорогу окружают высокие толстые сосны, шумят, скрипят, закрывая солнце; между ними — сырость и мрак осени, земля покрыта слоем желтых игл с шишками вперемешку. Тут и там еще зеленеют пятна не успевшей пожухнуть травы. Над дорогой склонилась тонкая полоска мрачного неба.

В очередной раз взглянув на шоссе, Вениамин вдруг распознал на облучке встречной телеги знакомую фигуру возчика Мордехая. «Нужно бы расспросить его, что происходит в Гадяче…» — мелькнула мысль, но уже в следующую секунду солдат разглядел и других ездоков. Он принимается барабанить кулаками по крыше кабины.

— Адамчук, стой! Останови машину!

Грузовик останавливается. Фейгины не сразу узнают двух военных, которые выскакивают из армейской машины и бегут к ним. Тамара реагирует первой:

— Дядя Соломон! Дядя Соломон!

Вспыхивает суматоха. Крики, радостно воздетые руки, смех и плач старой Песи.

— А где Фирочка? Как она себя чувствует?

Хаим-Яков, Песя и Тамара отводят глаза.

— Дурные вести, парень, — отвечает Соломону возчик Мордехай, простой человек, много повидавший на своем веку. — Умерла твоя жена. Бог дал и Бог взял, да будет имя Его благословенно.

Соломон стоит как громом пораженный; рот его приоткрыт, поблескивают два золотых зуба. Вениамин тоже потрясен. Песя начинает рассказывать, что произошло. Она говорит тихим сдавленным голосом. Над дорогой зыбким призраком витает память о Фирочке, девочке и женщине, невесте, разделившей судьбу многих невест под мрачными этими небесами. Говорят и о ребенке, об Айзеке.

Вениамин подходит к Тамаре, удивляясь, как она выросла, как изменилась за эти месяцы. Пока Соломон и старики погружены в свое семейное горе, Тамара, отойдя в сторонку, пересказывает Вениамину последние новости из Гадяча. Короткие вопросы и короткие ответы сливаются с шелестом сосен. Карие глаза Тамары поблескивают на загорелом лице. Очень идет ей это черное платье с батистовым воротничком.

— Вениамин! — это звучит командирский голос Соломона.

Надо возвращаться к солдатам, хоть и ходят слухи о том, что Ахтырка захвачена парашютистами. Но слухи не причина бросать свой взвод. Они еще смогут прорваться в расположение штаба фронта.

Люди на шоссе в растерянности: что делать, как поступить? Что ж, говорит Мордехай, похоже, время ему поворачивать назад. Ведь теперь Фейгины могут пересесть в грузовик и двигаться дальше с Соломоном. А он с Павликом и Рыжим вернется домой, в Гадяч.

Вот и еще одно прощание под соснами — на этот раз со старым возчиком, имеющим свое твердое представление о путях, по которым движется мир. Жизнь его клонится к закату. Он невысок, не толст, но и не тощ, его борода еще не совсем поседела, а все подмечающий взгляд по-прежнему точен и остер. Мордехай помогает перегрузить вещи в грузовик, поплотнее запахивает свою накидку и поворачивает лошадей в сторону Веприка. Слышен щелчок кнута и окрик:

— Н-но, ребятки!

Начинается дождь. Адамчук ненадолго включает фары: они вырывают из мерцающей темноты небольшой клочок дороги и искрящиеся капли дождя. Старая Песя беззвучно молится. Болтушка Тамара продолжает беседовать с Вениамином в кузове грузовика. Если уж кто любит здесь поболтать, то это именно она. Тамара рассказывает о дяде Бермане и его пузатой мамаше, не забывает поведать и о своей взрослой подруге Рае Розенкранц.

Труднее всех сейчас Адамчуку. Из соображений маскировки он не может все время ехать с включенными фарами, а шоссе петляет, и движение на нем продолжается в обе стороны. Рядом с шофером сидит Соломон, но Соломон сейчас не помощник. Глаза Соломона полны слез и не могут вглядываться в темноту. Слезы объяли весь этот мир. А на фоне слез стоит перед его глазами Фирочка в белом переднике и с веником в руке. Фирочка метет пол и весело напевает:

Холодно. Тамара надевает жакет. Дождь перестал, старики дремлют. Тамара рассказывает Вениамину о Вельбовке, и тот слушает с неослабевающим интересом. Витают над кузовом грузовика тени недавнего прошлого, память о чувствах, влюбленностях, разочарованиях. Забыв подробнее расспросить о Лидии Степановне, Вениамин спрашивает, как там Глаша. Да, Тамара видела ее совсем недавно: Глаша стояла на опушке, босоногая, в белом платочке, и смотрела на дорогу. А больше и сказать-то нечего. Если Вениамин хочет услышать о Сарке Гинцбург или о Киме Вортмане, то пожалуйста. Но Глаша? Босые ноги, белый платок, лесная опушка… — вот и всё.

Грузовик подъезжает к Великопавловке. Там пробка. Соломон вылезает из кабины, чтобы поговорить с людьми, приехавшими со стороны Зенькова. Как всегда, ничего не узнать наверняка. Кто-то говорит, что Ахтырка в руках у немцев; кто-то другой утверждает, что парашютисты уничтожены. А третий вообще заявляет, что не было там в помине никакого десанта. В Зенькове уже нет советской власти, но и немцы еще не пришли. Выясняется, что главный удар врага направлен в сторону Харькова.