Судья черкнул в блокноте несколько строк,
вырвал листок и передал Джефферсону. Благоговейно приняв бумажку обеими руками,
тот стремительно вышел из кабинета. Слэттери обвел взглядом сидевшую справа от
него рать, повернулся к Адаму:
– Есть еще один момент, мистер Холл, который я
хотел бы обсудить. Как вам известно, приговор должен быть приведен в исполнение
через двадцать два дня. Так вот, суду необходимо знать, не предстоит ли ему
рассмотреть в течение этого времени еще какие-то ходатайства мистера Кэйхолла.
Понимаю, вопрос мой несколько необычен, но ведь и ситуация сложилась далеко не
рядовая. Честно говоря, я в первый раз сталкиваюсь со столь запущенным делом и
очень надеюсь на ваше сотрудничество.
Другими словами, подумал Адам, судья
рассчитывает на то, что очередной отсрочки не будет. Вопрос Слэттери
действительно выходил за рамки канонов судопроизводства и являлся, по сути,
ударом ниже пояса. Сэм имел конституционное право подать апелляцию, поэтому его
адвокат не мог связывать себя никакими обещаниями на этот счет. Адам решил до
конца оставаться вежливым.
– Я не могу пока ответить, ваша честь. Во
всяком случае, здесь и сейчас. Может быть, через неделю.
– Апелляции, безусловно, уже пишутся, – бросил
Роксбург, и его марионетки согласно закивали.
– Видите ли, мистер Роксбург, я не обязан
обсуждать свои планы с вами. Равно как и с членами федерального суда.
– Ну конечно, – добродушно прогудел
Макаллистер, неспособный, по-видимому, посидеть спокойно и пяти минут.
Внимание Адама привлек расположившийся справа
от Роксбурга юрист с серо-стальными глазами, довольно молодой, но уже
седовласый мужчина, гладковыбритый и одетый подчеркнуто элегантно. Макаллистер
явно благоволил к нему, то и дело склонялся в его сторону, как бы выслушивая
ценный совет. Среди сотни газетных вырезок, имевшихся в архиве Адама, в одной
шла речь о неком специалисте из аппарата генерального прокурора, известном как
Доктор Смерть, чей безжалостный ум привык доводить до завершения все принятые к
производству дела со смертными приговорами. Называлось в вырезке и его имя:
Моррис. Адам смутно припомнил: представляя своих людей, Роксбург произнес
что-то похожее. Звали Доктора Смерть Моррис Хэнри.
– Что ж, в таком случае поторопитесь, –
недовольно заметил Слэттери. – Меня не соблазняет мысль работать сутки
напролет, когда начнется ваша круговерть.
– Понимаю, сэр, – с насмешливым сочувствием
откликнулся Адам.
Судья смерил его проницательным взглядом и тут
же занялся перекладыванием бумаг.
– Итак, джентльмены, рекомендую не отходить
далеко от телефонов. Не позже утра понедельника я сообщу вам о своем решении.
На сегодня у меня все.
Находившийся ближе остальных к двери, Адам
встал.
– Желаю успехов, ваша честь. – Он кивнул
Слэттери и вышел, стараясь не вслушиваться в шепот за спиной.
Секретарша проводила Адама заученной улыбкой.
Уже в коридоре его настиг приятный мужской голос:
– Мистер Холл, не могли бы вы уделить мне
минутку? – Это был Макаллистер.
Рядом с губернатором стояли двое его присных.
– Вам ее хватит?
– Хорошо, пусть будет пять.
Адам выразительно посмотрел на его спутников:
– Наедине. И естественно, без протокола.
– Разумеется. – Губернатор указал на двойные
двери. Оба ступили в маленький неосвещенный зал. Руки Макаллистера были
свободны: кейс в последний момент успел взять помощник. Сунув их в карманы,
губернатор прислонился к стене. Отлично сшитый костюм, модный галстук,
белоснежная рубашка – он знал толк в одежде. Приближаясь к четвертому десятку,
Макаллистер и старел красиво, лишь на висках поблескивала благородная седина.
– Как Сэм? – В его голосе прозвучало искреннее
участие. Адам отвел взгляд в сторону:
– О, он чувствует себя великолепно.
Обязательно сообщу ему о вашем участии. Сэма оно тронет.
– Я слышал, у него возникли проблемы со
здоровьем.
– Здоровьем? Вы же готовитесь убить его. При
чем здесь здоровье?
– Так, не более чем слух.
– Он вас ненавидит, губернатор. Здоровье у
Сэма действительно пошаливает, но на три недели его хватит.
– Ненависть – обычное для Сэма состояние, вы
же знаете.
– О чем вы хотели поговорить?
– Хотел просто познакомиться. Уверен, мы с
вами найдем общий язык.
– Послушайте, губернатор, подписанный мной
контракт с клиентом категорически запрещает мне всякое общение с вами. Вынужден
повторить: Сэм вас ненавидит. Это вашими стараниями он оказался на Скамье. Во
всем он винит только вас. Стоит ему узнать о нашем разговоре, и контракт будет
расторгнут.
– Неужели дед выставит внука за дверь?
– Да. Убежден. Так что если завтра в газете я
прочту о нашей беседе, то просто вернусь в Чикаго. Вы останетесь ни с чем,
казнь придется отложить, поскольку осужденный потеряет адвоката.
– Где вы об этом вычитали?
– Не стоит так поступать, губернатор. В ваших
интересах хранить молчание.
– Даю вам слово. Но как тогда нам обсудить
тему милосердия?
– Не знаю. Я пока не готов.
Искусством мимики Макаллистер владел в
совершенстве. Мягкая улыбка на его лице либо присутствовала, либо по крайней
мере легко угадывалась.
– Однако вы думали об этом, не правда ли?
– Думал. О прощении, губернатор, мечтает
каждый приговоренный, поэтому вы не в состоянии его гарантировать. Помилуете
одного, и к вашему кабинету выстроится очередь. Звонками и письмами вас
примутся изводить родственники, из кожи вон начнут лезть адвокаты. Мы оба
знаем, что это невозможно.
– Я не уверен, что он должен умереть.
Макаллистер опустил голову, казалось, в нем
происходит какая-то борьба, казалось, годы смягчили его решимость во что бы то
ни стало покарать Сэма. Адам уже раскрыл рот, но, внезапно осознав смысл
услышанного, не проронил ни звука. Повисла долгая пауза.
– Я тоже в этом не уверен, – наконец негромко
сказал Холл.
– Он много успел вам поведать?
– О чем?
– О взрыве офиса Крамера.
– Сэм утверждает, что рассказал мне все.