"Мертвая рука". Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Хоффман cтр.№ 38

Защитив в 1976 году кандидатскую диссертацию в Новосибирском госуниверситете, Попов стал младшим научным сотрудником в химической лаборатории «Вектора». Знание химии было необходимым для того, чтобы распутать секреты генов. В первые годы, вспоминал он, учёных обучали базовым навыкам в области микробиологии. Они практиковались в выращивании вирусов на бактериофагах — безвредных для человека вирусах бактерий. В 1978 году Попов стал руководить химической лабораторией и начал понимать, каковы были истинные цели Сандахчиева. Он получил допуск к совершенно секретной информации: «В этот момент моё участие в программе разработок биологического оружия стало уже необратимым».

«Поначалу всё выглядело невинно, — вспоминал он. — Мне сказали: вы как заведующий лабораторией должны понимать, что помимо научных исследований, нам нужно вести работу и по некоторым военным проектам, чтобы защитить страну». Попову было запрещено выезжать за границу без специального разрешения. Он должен был подписать соглашение о том, что будет хранить секреты: «Я связал себя обязательствами. Я подписал документы, потому что выбора не было. Все вели себя вежливо, никто ни на чём не настаивал; но не многие в моём положении отказывались от сотрудничества. Отказ был бы чем-то вроде самоубийства; он означал, что КГБ будет держать вас на крючке до конца жизни, и вы никогда не получите нормальную работу. Я восхищаюсь теми людьми, кто имел смелость сказать “нет”. Они были более зрелыми, чем я».

Попов говорил, что даже когда он глубже погрузился в исследовательскую работу, у него всё ещё оставались сомнения в том, что микробы когда-либо будут использоваться на войне. «Я никогда не верил, что это оружие вообще будет применено. Я всегда был уверен, что применяться оно не будет, ведь это так абсурдно, сплошной абсурд и саморазрушение». Он говорил, что было бы «смехотворно» использовать микробы на поле боя при столь непредсказуемом исходе. Он добавлял: «Единственное, что оправдывало моё участие в этом абсурде, — это то, что на меня давили… У нас в ходу была поговорка, что если тебя уволят, то ты найдёшь работу в одном месте — на Западно-Сибирской шляпной фабрике».

Так обозначали унизительную, тупиковую ситуацию. Кольцово, напротив, манило открывающимися возможностями.

Сотрудники КГБ активно работали в институте, просматривая документы, приглядывая за руководством и следя за тем, чтобы в организацию не проникли шпионы. Каждый сотрудник проходил скрупулёзную проверку. Связи с внешним миром были под запретом, а контакты с иностранцами — редки. «В отношении тех, кто приезжал из-за границы, возникали большие-большие подозрения, — вспоминал Попов. — КГБ инструктировал нас, как вести себя с гостем, КГБ выделял специального человека, чтобы следить за каждым его шагом; все, кто вступал в контакт с гостем, попадали под подозрение КГБ, так что даже простой разговор с иностранцем мог принести массу проблем». В институте циркулировали научные статьи из иностранных журналов, но западная литература официально была запрещена. Однажды учёного секретаря института обвинили в чтении литературы по йоге, вспоминал Попов: «И ещё его увидели стоящим на голове. Голова внизу, ноги вверх — это было совершенно неприемлемо для человека в его положении. Хотя он занимался этим в свободное время у себя дома, его аномальное поведение вызвало подозрения: раз он способен на нечто подобное, ему нельзя доверять. Он был уволен».

Истинную цель работ в Кольцове скрывала «легенда»: «Так называемая открытая легенда, адресованная всем, заключалась в том, что цель института — ускорить развитие промышленной микробиологии, что мы хотели выяснить, как модифицировать микробов, как использовать их для создания разного рода биологических агентов. Это была законная цель, прикрывавшая программу биологического оружия, ведь всё это выглядело мирной программой. За одним исключением — эти модифицированные микробы должны были убивать».

Несмотря на секретность, Попов обнаружил пробел в легенде. Нормальный институт такой величины должен был публиковать десятки, а то и сотни научных статей. Но, по словам Попова, возможности публикации учёных были резко ограничены. В статье не должно было ничего говориться об их реальной работе, и она должна была соответствовать прикрытию. «История в статье должна была быть невразумительной, заведомо ложной или просто не имеющей отношения к делу», — говорил он. Недостаток серьёзных публикаций у организации, где работали тысячи исследователей, был бы подозрителен. Если они не совершают научных открытий, то чем они занимаются? Но высокопоставленные чиновники заявили Попову, что у Соединённых Штатов тоже есть секретная программа биологического оружия, и он поверил. О конвенции 1972 года практически не говорили. «Знаете, общее представление заключалось в том, что мы изрядно отстали (в основном так и было), — рассказывал впоследствии Попов. — Мы думали о себе как о стране, которой нужно развивать собственный потенциал в плане биологического оружия. Мы боялись его не иметь, и никто, в сущности, не сомневался, что у американцев лучшее биологическое оружие. И вспомните об умонастроениях, господствовавших в то время в СССР. Кто-то когда-то сомневался, что американцы нас обманывают? Никто — просто потому, что мы всегда так поступали и считали, что остальным глупо вести себя иначе».

***

Вирусы — это невидимые в микроскоп частицы. Их открыл русский микробиолог Дмитрий Ивановский в 1892 году, а шесть лет спустя — Мартинус Бейеринк, голландский микробиолог и ботаник. Ивановский пытался понять, почему фарфоровый фильтр, не пропускавший бактерии, не может уловить возбудителя мозаичной болезни листьев табака. Он понял, что болезнетворная частица настолько мала, что проходит сквозь фильтр. Вирус трудно назвать формой жизни: он состоит только из белковой оболочки и нескольких генов. Но он может стать разрушителем, невероятно заразным. Именно вирусами были вызваны эпидемии оспы и гриппа. Функционируют они так: инфицируют клетку-хозяина, а потом побуждают её размножать вирус. В отличие от бактерии, вирусы нельзя подавить антибиотиками.

Мечтой Сандахчиева было получение вирусов, каких прежде не видел мир: таких, которые смогут атаковать целые армии или страны. Но этой всё ещё отсталой отрасли советской науки нужно было вначале преодолеть серьёзные препятствия. Одним из них на раннем этапе была наработка генетического материала — синтез ДНК. В то время на Западе уже были известны методы создания простых генов, но Советский Союз в этом отношении сильно отставал.

Первые шесть месяцев 1980 года Попов выполнял удивительное задание Сандахчиева: он отправился в Англию, в знаменитую лабораторию молекулярной биологии Кембриджского университета — место многих громких открытий в микробиологии, — чтобы освоить технологию синтеза ДНК. Поездка за рубеж для участника советской программы по разработке биологического оружия была весьма необычным делом, и её должен был одобрить ЦК партии. Попов уехал один, без семьи, изображая гражданского исследователя, который приехал на полгода ради интенсивной учёбы, и вернулся в Кольцово с кембриджскими ноу-хау. Он почувствовал вкус жизни на Западе, который запомнил навсегда. ^[194]