Мушкетер и фея - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Крапивин cтр.№ 125

Но скоро все эти ощущения и опасливость растаяли в Симке. Во-первых, он увидел, что среди прохожих немало мальчишек в таком же наряде и они чувствуют себя бодро и независимо. Во-вторых, костюмчик, хотя и купленный без примерки, пришелся в самую-самую пору, словно сшитый по заказу у лучшего пражского портного. Пиджачок оказался легоньким, в нем было совсем не жарко, хотя июньское солнце пекло с такой силой, что размягчался асфальт и новенькие Симкины сандалии отпечатывались на нем, как на глине.

Скоро Симка стал ощущать себя в костюме так, будто носил его всю жизнь. А в широких магазинных стеклах теперь отражался аккуратный московский (или даже «европейский») мальчик с любопытными глазами. Да и до костюмных ли тревог было, когда наваливалось столько всего !

Сперва Кремль, потом Третьяковская галерея, где Симка увидел множество знакомых по журналам и учебникам картин (хотя и знакомые, а на самом деле оказались в тыщу раз лучше!). Потом зашли на Главный почтамт и получили мамину телеграмму, что дома все в порядке и что «мы с Андрюшкой желаем счастливой поездки». От этого Симкино настроение подпрыгнуло, как столбик уличного термометра на солнцепеке. И сам Симка тоже радостно подпрыгнул, когда после обеда в маленьком кафе (рассольник, сосиски и мороженое) тетя Нора предложила:

— А не попытаться ли нам проникнуть на выставку стекла? В Москве ты побываешь еще много раз, успеешь посмотреть все достопримечательности. А этой выставки уже не будет…

Выставка располагалась недалеко от Кремля, в длинном старинном здании, которое называлось Манеж (раньше там дворяне учились ездить на лошадях).

Перед кассами стояла очередища, люди в ней ни на что не надеялись, потому что билеты были проданы на несколько дней вперед. Но тетя Нора оставила Симку недалеко от входа («Только умоляю: не сходи с места») и куда-то удалилась. И возвратилась, когда верный клятве Симка не покидал свой пост, но уже изнемогал от беспокойства.

— Вот! — она показала два билета. Оказалось, что у Норы Аркадьевны было удостоверение внештатного корреспондента «Туреньской правды». Авторитет этой неизвестной в столице газеты почему-то оказал воздействие на утомленного администратора. Он велел кассиру выдать билет.

— Если можно, два. Я с племянником. Сами понимаете, мальчик так мечтает…

Изнуренный администратор велел выдать два. Видимо, в Норе Аркадьевне было что-то гипнотическое.

К каждому билету полагался стеклянный значок-сувенир. Это была неровная прозрачная медалька, прицепленная шелковой ниткой к плоскому зажиму. На медальке — выдавленная надпись: «Выставка чешского стекла». Симка тихо взвыл от восторга: такая ценность, такая будет память! В Турени, скорей всего, больше ни у кого нет такого…

Значок так аккуратно поместился на лацкане, будто висел там всегда. Оно и понятно — чешское на чешском!

Сама выставка Симке запомнилась как царство стеклянного блеска, радужных вспышек, прозрачных изгибов и лучистых граней. В голове не помещалось обилие алмазно сверкающих ваз, облитых жидким струящимся светом фигур, просвеченных лампами кубков, искрящихся корабельных моделей и каких-то совсем непонятных (но красивых) сооружений.

Симка вертел головой, а вокруг — у разных витрин — вспыхивали маленькие радуги, как они вспыхивают в струях фонтанов.

Потом Симка и тетя Нора оказались в темном помещении, где шел фильм о стекле. Это был не обыкновенный фильм, а скорее стеклянный концерт. «Концерт для глаз» (хотя музыка там тоже звучала). На экране перемещались и проплывали хрустальные построения, кристаллы, излучающие брильянтовый блеск деревья и кораллы вперемешку с бликующими изделиями на бегучих конвейерах и прозрачными рыцарями на фоне сказочных замков. Замки были похожи на скопления великанских сосулек. Это уже само собой было музыкой — словно россыпь мелодичных капель и пение стеклянных флейт.

Особенно понравилась Симке синяя вода (непонятно — из стекла или настоящая), по которой плыли плоские обломки хрусталя. Этакий стеклянный ледоход…

Когда вышли из Манежа, Симка жмурился и мотал головой. Казалось, что все вокруг плывет, меняя контуры в прозрачных изгибах и перезванивая тысячами стеклянных колокольчиков. И сам он плыл, растворяясь в радостной невесомости.

— Понравилось? — осторожно спросила тетя Нора.

— Ага!.. Ой, то есть да.

— А что больше всего?

— Кино! Это во! — Симка вскинул большой палец и опять ойкнул: палец — это ведь тоже невоспитанно…

Тетя Нора посмеялась, взъерошила ему волосы, которые сама же тщательно расчесывала.

— Нам повезло. Могли и не увидеть. Власти долго не хотели разрешать этот фильм для показа.

— Почему?!

— Видишь ли, говорили, что это абстрактное искусство…

— Какое… искусство?

— Абстрактное. То есть такое, в котором нет людей и смысла. Оно, мол, противоречит принципам социалистического реализма и не способствует осуществлению грандиозных планов…

Симка не понял насчет принципов и реализма. Подумал и сказал:

— Как же нет смысла, если так красиво?

— Твои бы слова да нашим идеологам в уши, — вздохнула Нора Аркадьевна.

— В чьи уши? — опять не понял Симка.

— В уши дураков, — резковато ответила тетя Нора. И Симка долгое время был уверен, что идеологи и дураки — одно и то же (а потом, через много лет, снова пришел к этой мысли).

Тетя Нора повернула его к себе за плечи, глянула сверху сквозь очки (они были как частички той выставки).

— А теперь скажи: что еще ты хотел бы увидеть сегодня? У нас уже мало времени, вечером на поезд…

— Сегодня? — ахнул Симка. Он совсем про это забыл.

— Конечно. Ведь наша главная цель — Ленинград. Здесь лишь короткая остановка.

— Тогда… если это можно… Если успеем…

— Куда?

— Еще раз на Ленинские горы… — и Симка виновато засопел.

Тетя Нора глянула на часики. Потом за плечо повела Симку на край тротуара, там остановилась и подняла руку. Тут же у тротуара тормознула серая «Победа» с шашечками на борту. И Симка с тетей Норой по-королевски покатили по московским проспектам. Окошко было открыто, пахнувший асфальтом воздух дергал Симку за волосы дурашливой пятерней. Симка жмурился и смеялся…

Тетя Нора попросила шофера подождать, и они опять вышли на площадку с гранитными перилами. Вновь распахнулась перед Симкой Москва. И лежали над ней облака-острова. Казалось — те же, что вчера.

Симка ощутил печаль — когда он увидит все это снова?.

…Через несколько лет Серафим Стеклов прочитает удивительную книгу «Мастер и Маргарита», и там будет рассказано, что испытывает человек, глядя с Воробьевых гор на московскую панораму, когда прощается с городом. Нельзя сказать, что у Симки были те же чувства, что у мастера (ведь и прощался Симка не навсегда). Но все же, читая те страницы, он вспомнит себя на Ленинских горах… Однако это будет уже в другой жизни. А в ту пору про «Мастера и Маргариту» не слыхали ни Симка, ни Нора Аркадьевна. И ей не было суждено прочитать эту книгу…