Давно закончилась осада... - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Крапивин cтр.№ 58

У Коли охнуло под сердцем. Или под печенкой, не разберешь. «Вот оно… Достукался». И главное, не было ни сил, ни слов для противодействия. Только все более, как тяжелая жидкость, наливалась в него виноватость. «Так тебе и надо!.. Может, хоть это выбьет из тебя наконец всю твою трусость!»

— Ты слышал, что я сказала?

— Да, — грустно отозвался он. И попытался спрятать обмирание за последней капелькой юмора: — Вы, верно, опять про метод Пирогова?

— К сожалению, нет. Я поняла, что у меня не поднимется рука… Я просила научить тебя уму-разуму Бориса Петровича, но он почему-то отказался…

— Ну и правильно! — вскинулся Коля. — Разве он имеет право? Он же все-таки не родственник!

— Что значит «все-таки»?!

— Ну… то и значит. А как же вы собираетесь… учить меня уму-разуму?

— Как скверного и упрямого мальчишку, которого, к сожалению, некому выдрать! Ты будешь два часа стоять в углу! На коленях!.. — Видимо, тетушка совсем недавно придумала этот метод воспитания и теперь вдохновлялась на ходу. Добавляла подробности: — Да! И не просто так, а на сухом горохе. Голыми коленями… Как ленивый и непослушный деревенский школьник.

Это был все-таки не «метод Пирогова»! В облегченной Колиной душе опять шевельнулась искорка смеха.

— У нас же нет гороха.

— Есть у Лизаветы Марковны. Ты пойдешь к ней и попросишь две горсти. И скажешь, зачем. Пусть она и Саша знают, чего ты добился своим поведением.

Этого еще не хватало! Вот стыд-то!

— Тё-Таня! Лучше уж не на горохе! Лучше… вот на этом! — Коля полез в карман когда-то новеньких, а теперь уже обтрепанных штанов (они уже не застегивались под коленками, потому что «гудзики» отлетали, сколько тетушка ни пришивала). Нащупал горстку пуль — круглых и «минек». Протянул на ладони.

Татьяна Фаддеевна возвела брови.

— Разве это лучше, чем горох?

— Ничуть не лучше, даже больнее. Но зато… как-то достойнее. Будто расстрел вместо повешенья…

У тетушки дрогнули губы. Она зажала поехавшую улыбку и отвернулась.

— Ты… совершенно несносное создание… На сегодня ты лишаешься ужина! Умывайся и немедленно марш в постель. Никакого чтения, никаких игр. Саше я скажу, чтобы не приходила. Будешь лежать и размышлять о том, как исправиться…

— Но еще же только девятый час!

— Предпочитаешь стояние в углу?

Коля засопел и стал стягивать сапожки.

— Что у тебя с чулками? Почему опять дыры на пятках?

— Я, что ли, нарочно их дырявлю? Если хотите, могу босиком гулять. Многие уже так гуляют…

— Твоя деградация идет с нарастающей скоростью, — скорбно сообщила Татьяна Фаддеевна. Известно тебе, что такое деградация?

— Известно… — буркнул Коля. — Воды-то хотя бы можно попить?

— Можно. И немедленно стели постель. А я ухожу к и вернусь после полуночи.

— Надеюсь, доктор проводит? — дернуло за язык Колю.

— Ты глупый мальчишка! Я иду к Лизавете Марковне. Она хочет научить меня новому сложному пасьянсу. Вернее, гаданию… А ты… надеюсь, для человека, который болтается в темноте по улицам, не будет казаться страшным провести вечер одному в собственном доме?

— Ни в малейшей степени, — тем же тоном отозвался Коля. После уличных страхов собственный дом ему и в самом деле казался безопасным. Так что напрасно тетушка думает, будто одиночество станет для него дополнительным наказанием.

Когда он лег, Татьяна Фаддеевна задула на столе лампу.

— Оставить в моей комнате свет?

— Как хотите, — самым безразличным тоном отозвался Коля.

Она оставила. И ушла, сухо сказав «покойной ночи». Щелкнул на двери внутренний замок новейшей английской конструкции. Коля натянул до носа одеяло и стал смотреть в потолок. И думать о всем случившемся.

Что же все-таки делать-то?

Почему он такой трус?

Так невозможно жить дальше. Уже и мальчишки догадываются и, скорее всего, знает про его страхи и Саша. Сколько же можно так существовать? До старости, что ли?.. А как вылечиться?

В глубине души Коля даже сожалел, что тетушка не решилась, а доктор отказался применить крайние меры. Может быть полноценная вздрючка выбила бы из него всю недостойную мужчины боязливость? В конце концов, не зря же придуманы наказания… И ведь именно из-за своего дурацкого страха оно слишком поздно пришел домой!

«Сейчас ты получишь то, что заслужил», — мрачно пообещал себе Коля. Встал с постели. В углу под горящей лампадкой разложил на половицах пули — близко друг другу, двумя аккуратными блинчиками, под оба колена.

«Будешь стоять два часа!»

Он опустился коленями на пули, поддернув ночную рубашку… О-о-ой! Какие там два часа! И двух минут не выдержишь! Лучше бы уж прут, им хоть быстро… Свинцовые зубы безжалостно вгрызлись в коленные чашечки. «Стой, негодяй! Сам виноват!..» Но терпеть не было сил. Коля вскочил. Впившиеся в кожу пули отвалились и застучали об пол. В глазах стало сыро… И сделалось вдруг очень стыдно. Потому что увидел себя как бы со стороны. Съеженного, в рубахе до щиколоток, изъеденного, как морским червем, страхами всех сортов и размеров… До чего же это глупо! Разве стоянием на коленях изменишь свой характер? И битьем не изменишь…

Было лишь одно средство — то, о котором Коля догадывался давно, и о котором боялся думать всерьез. Потому что знал: на такое он не решится никогда в жизни.

Это он раньше думал: никогда в жизни. А сейчас понял: пришла пора. Надо было стиснуть зубы, скрутить душу и отчаянно пойти навстречу страхам. Чтобы наконец сделаться сильнее, чем они. Чтобы не томиться каждый день от мыслей о предстоящем. Чтобы не слабеть от предчувствия выдуманных бед. Чтобы не бояться города, который любишь. Потому что нельзя же так — и любить, и бояться!..

Коля сел на постели. Потер колени, вздохнул. Скинул ночную сорочку и стал одеваться.

Оделся он не так, как днем. Курточку надел на нижнюю рубашку, а верхнюю оставил на спинке стула. А поверх нее бросил чулки с дырами на пятках. Загородил стулом постель. Открыл дверь тетушкиной комнаты так, чтобы свет лампы падал на стул. Если Тё-Таня придет раньше срока, она глянет в дверь, увидит одежду на стуле и поймет, что Николя наконец уснул, раскаявшись в своих поступках… Под одеяло со стороны ног следует, пожалуй подложить несколько книг. А туловище и голову из-за спинки не видно.

Сапоги он тоже не стал надевать, оставил у двери, чтобы сразу было ясно — хозяин их дома. Надел домашние башмаки, переделанные из Тё-Таниных туфель.

Потом Коля вернулся в комнату и стал выколупывать конопатку из оконной рамы. Небольшое окно было одинарным, потому что здесь не север. Однако щели на зиму были забиты паклей крепко, и Татьяна Фаддеевна до сих пор не решалась ее вытащить — иногда бывало еще холодно, особенно по ночам. Теперь Коля выдирал паклю безжалостно. Затем он сгреб клочья под диван и пошатал раму.