Главный финансист Третьего рейха. Признание старого лиса. 1923-1948 - читать онлайн книгу. Автор: Яльмар Шахт cтр.№ 77

Страница

После ухода из Имперского банка мы с женой наконец уехали в Гюлен, поместье, которое я приобрел в 1926 году. Гюлен входит в состав небольшого города Линдова, который так живо описан Теодором Фонтане в его книге «Странствия по марке Бранденбург». Город расположен примерно в восьмидесяти трех километрах к северу от Берлина.

В студенческие дни в Берлине я часто видел Теодора Фонтане в театре, где тот считался выдающимся критиком. Мое личное восхищение им и его романами побудило меня позднее приобрести на аукционе то, что, насколько мне известно, является единственным портретом великого прусского поэта, написанным масляными красками. Это работа Ханса Фехнера, и она висит в моем кабинете до сих пор как напоминание об ушедших прекрасных днях.

Старая бранденбургская песня «Пари в вышине, о красный орел, пари высоко над болотами, песками и темными хвойными лесами» вполне соответствует характерным чертам Полена. Здесь большей частью типичная бранденбургская песчаная почва и сосновые леса, а кое-где встречаются болотистые луга, пастбища и сельскохозяйственные угодья. Гюлен отнюдь не был выгодным вложением в недвижимость. Однажды, когда мою дочь спросили, где находится поместье отца, она ответила: «Это зависит от направления ветра». Район был не слишком прибыльным, так как на большей его территории во время Первой мировой войны были вырублены леса, бревна использовались для крепежных стоек. Почти треть территории, предназначенной для новых лесопосадок, оставалась выжженной с конца войны. Я взялся за интенсивное насаждение леса в этой местности и организовал посадку по меньшей мере трех миллионов деревьев.

Несмотря на плохое состояние пахотной земли и наличие лугов и пастбищ, я занимался и сельским хозяйством, что влекло за собой значительные расходы. С типичным честолюбием горожанина, который хочет «казаться фермером», я преуспел в получении приза за производство молока, между тем моя деятельность по разведению свиней вскоре обеспечила поросятами всех соседей.

Мне доставляли удовольствие не только сельскохозяйственные работы и лесопосадки, но также производство кирпичей, которое я наладил на небольшом острове ближайшего озера. Еще большее удовольствие я получал от прогулок час за часом в лесах с болотистыми полянами и красивыми видами озер, окружающих поместье с трех сторон.

Такое уникальное положение являлось, вероятно, причиной обилия дичи. Я не большой любитель охоты, предпочитаю заповедные места и всегда беру свою подзорную трубу, когда оставляю дома ружье.

Осенью сюда всегда приходили благородные олени, везде слышался рев самцов. Более или менее здесь водились косули, лисицы, барсуки, зайцы, нельзя не упомянуть и диких кабанов. Пернатые были представлены всеми видами ястребов, среди которых выделялся красный коршун. Среди водоплавающих птиц встречались цапля, крохаль, утка и гагара. Предметом нашей особой гордости была пара журавлей, которая каждый год возвращалась к своему гнезду посреди глубокого пруда.

Весной над Гюленом пролетали дикие гуси и лебеди по пути на север и как-то раз даже сели у нас на короткий отдых. А однажды нас посетили редкие гости — пара диких лебедей, которые свили у нас гнездо, и пара настоящих морских орлов, редко встречавшихся в марке Бранденбург. Между тем на наши озера часто прилетал рыбный орел.

Сам дом, окруженный древними дубами, вязами и соснами, располагался прямо на берегу озера. Здесь мы и обитали. В Тюлене нас посещали многие гости — охотники, родственники и друзья со всех концов страны и из-за рубежа. Не прерывал я связей и с сотрудниками Имперского банка. Я всегда поощрял спорт, и гребной клуб, совершавший поход на лодках, как-то раз пробыл у нас до вечера. Не было недостатка и в друзьях-политиках, а также возможностях для многих полезных дискуссий.

В течение трех лет, проведенных в Гюлене, я не участвовал в ежедневных политических мероприятиях, хотя, естественно, живо интересовался всеми крупными и важными событиями. Старался жить спокойной жизнью и держаться как можно дальше от общественной деятельности, хотя посещения гостей, возможно, не производили впечатления идиллического спокойствия и созерцательности провинциального существования. Моя дочь впоследствии рассказывала о совсем других впечатлениях. По ее словам, я ходил взад и вперед по дому и саду, как заключенный в клетку лев, и беспрерывно курил сигары.

Но ее свидетельства не вполне соответствуют действительности. Гюлен всегда действовал на меня благотворно. Я всегда находил время выразить в стихах тот или иной забавный случай, происходивший во время моих прогулок. Вот пример.

В действительности у меня не было желания хоронить себя в Гюлене. Я постоянно обдумывал вопрос о том, что могу сделать как частное лицо, чтобы помочь решению германской проблемы. Мир должен понять, что бремя репараций, навязанных Германии, губит не только немецкую экономику, но и всю мировую торговлю. Когда представлялись возможности в виде нескольких приглашений из-за рубежа, я посвящал свои поездки разъяснительной лекционной работе в Бухаресте, Берне, Копенгагене, Стокгольме и прежде всего в Америке.

Моя первая поездка состоялась по приглашению румынского правительства для выступления в Каролинуме на тему об экономическом положении в Германии. Мне не давали поручений представители каких-нибудь немецких кругов, я читал лекции по собственному побуждению, опираясь исключительно на свою репутацию эксперта по валютным и экономическим проблемам.

После лекции я воспользовался возможностью совершить поездку по стране со своим другом Радукяну, тогдашним министром труда в правительстве Маниу. Мы путешествовали отчасти на борту небольшого парохода, отчасти в автомобиле.

В течение нескольких дней пребывания в Румынии я встретился с выдающимися гражданами этой страны, в первую очередь с блестящим епископом Тойчем — тогда уже в летах — некоронованным, но повсюду признанным главой немцев Трансильвании. Он был также главой лютеранской церкви, к которой принадлежало все немецкое население страны. Я накопил много горьких впечатлений о внутреннем распаде и утрате твердости характера, проявленных населением моей страны со времени разрухи, которая последовала за Первой мировой войной. Здесь же проживала часть немецкого народа, исполненная гордости, помнившая свои традиции, демократичная и бесстрашная, консолидированная своим христианским вероисповеданием.

Страница