Агата Кристи - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Цимбаева cтр.№ 23

Жизнь в госпитале тоже стала иной. Полевые госпитали перевели во Францию, с ними из Торки исчезли вши, ампутации и пр. Теперь приходилось лечить преимущественно солдат — жертв различных болезней, соответственно резко возросла потребность в лекарствах. При госпитале создали аптеку, и Агата охотно перешла туда на работу. Фармацевты тех лет не имели возможности просто отпускать больным требуемое количество патентованных таблеток; все лекарства приходилось готовить самим по рецептам докторов. Нужно было изучить химию, о которой девушки даже не подозревали, разобраться в формулах, ядах, пробирках и т. д. и т. п. Сдача экзамена на звание помощника фармацевта была делом сверхсложным, которое в Англии усугублялось тем, что требовалось знание метрической системы, полностью непонятной никому из британцев, включая докторов. Для них 0,1 г и 0,01 г не представляли разницы, что было особенно интересно, если речь шла о ядах! Знакомство с медициной и фармакопеей «изнутри» произвело сильное впечатление на молодую женщину. Если прежде она испытывала неприязнь к докторам за их презрение к персоналу, но прощала во внимание к их искусству, то теперь она разуверилась в самом этом искусстве: «Любой профан, каковым я себя считала, наивно верит, что доктор занимается пациентом строго индивидуально, подбирает самое подходящее для него средство и, исходя из этого, выписывает лекарство соответствующего состава в нужных дозах. Вскоре я заметила, что тонизирующие препараты доктора Уиттика, доктора Джеймса и доктора Вайнера не имеют ничего общего между собой и столь же не зависят от заболевания пациента, сколь зависят от доктора».

С тех пор в ее романах обаятельные доктора стали частыми героями — но либо преступниками, либо жертвами! Лишь однажды врач, эпизодический персонаж «Смерти в облаках», остался благородным и живым, однако ему пришлось пожертвовать медицинской практикой и вообще покинуть Англию ради счастья возлюбленной.

Фармацевты оказались не лучше. Тот, у которого сестра Кристи обучалась, однажды поразил ее странностью поведения:

Без малого полвека спустя Агата Кристи вспомнила о нем и сделала героем «Виллы „Белый конь“».

5

Два года ее со всех сторон окружали лекарства и яды, два года она двигалась по неизменному маршруту дом — аптека — дом, за два года она лишь раз видела Арчи, которому не давали отпуск, четвертый год тянулась война. Непосредственная опасность отступила, возбуждающий эффект борьбы прошел — тяготы повседневности остались. И так хотелось уйти от них, хотя бы в воображаемый мир. В аптеке у нее нередко оставалось свободное время, когда все лекарства приготовлены, а дежурство длится и длится и остается только сидеть и размышлять. Даже беспокоиться о поиске мужа больше не требовалось. Обручальное кольцо на пальце внушало чувство устроенности: важнейшее позади. Ее невольно потянуло к полузабытому сочинительству. Писать легкие психологические этюды стало сейчас невозможно — рука нечаянно напишет что-то тяжелое про боль разлук, про горечь потерь. Драмы о спиритизме тоже казались не ко времени. Для исторических романов она была недостаточно эрудированна, да и не до прошлого, когда живешь в историческом настоящем. Любовные коллизии могли бы отвлечь от действительности, но, по правде говоря, она не умела описывать любовь и не слишком желала уметь.

Ей вспомнился давний разговор с Мэдж:

Пришла пора ему прорасти. Почему детективный роман? С конца XVIII века женщины-писательницы не представляли в Англии ничего необычного. Они могли быть талантливыми и даже гениальными, как Джейн Остин, но им приходилось соперничать с ничуть не менее талантливыми и даже гениальными английскими писателями-мужчинами. Деления литературы на «женскую» и «мужскую» практически не существовало, но никто не мог игнорировать мнение соседей, родных и читателей. А британское общество требовало от писателя, чтобы он в первую очередь был джентльменом, и карало за любые отступления от хорошего тона и приличий. Еще жестче было давление на леди. Исключительная одаренность позволила бы ей подняться над неодобрительным перешептыванием, но если особенной одаренности не было или она ее не ощущала в себе, для женщины-писательницы существовали вполне очевидные ограничения в выборе жанра и сюжетов. И как это ни покажется странным теперь, в начале XX века детективный жанр был заведомо и без всяких сомнений самым благопристойным! В Англии он воспринимался как подчеркнуто спортивная игра между автором и читателями, ведущаяся по заранее известным правилам (в ту пору еще не сформулированным, но уже общепризнанным), нарушать которые недопустимо. Секс, всякие подонки общества и низменные стороны жизни в детективе казались так же неуместны, как на футбольном поле. По сути, это была не совсем литература, а литературная игра, но зато стать настоящим мастером этой игры было нелегко.

Единственным романом, историю возникновения которого Агата Кристи поведала читателям, был ее первенец — «Таинственное происшествие в Стайлс». Законы жанра были ей с юных лет известны и симпатичны. «Любовные мотивы в детективном романе всегда навевали на меня беспробудную скуку и, как я чувствовала, были принадлежностью романтической литературы. Любовь, на мой взгляд, не совмещалась с чисто логическими умозаключениями, характерными для детективного жанра». Это почти цитата из наставлений Шерлока Холмса доктору Уотсону. Сюжет, который она обдумывала во время одиноких бдений в аптеке, почти копировал действительность и был строго современен: бельгийские беженцы и среди них отставной полицейский Эркюль Пуаро, раненный на фронте капитан Гастингс, госпитальный фармацевт девушка Синтия, молодая дама, с начала войны работающая дояркой… — все они очерчены очень бегло, так как любой читатель той поры мог подставить на их место сколько угодно близких и знакомых. Естественно, убийство должно произойти путем отравления — не пропадать же знаниям, полученным Ценою таких умственных усилий! Действие происходило в богатом особняке, перешедшем на режим жесткой экономии. Почему-то позднее Стайлс ассоциировался у критиков с Эбни, где жили Уотсы, однако в нем нет ничего готического, как в самом Эбни. Никакой «готики» нет и в романе, никакого нарочитого нагнетания страхов, никому не нужных посреди ужасов военных будней. События развиваются при свете дня, без лишних переживаний] и страданий, с бытовой ясностью и психологической легкостью — и в этом тоже был дух уставшего от тревог времени.