Воспоминания о Рерихах - читать онлайн книгу. Автор: Зинаида Фосдик cтр.№ 139

Вчера был Тарухан и сказал Н.К., что собирается строить часовню Св. Сергия в Чураевке. Н.К. дал ему 100$ и обещал дать рисунок. Я спросила Н.К.: «Как же, видя, что Тарухан хочет чужими руками жар загребать, вы ему все же даете?» Н.К. ответил: «Да, но в Америке где-то будет стоять часовня Св. Сергия — вот что важно, а кто построил — неважно». А ведь Н.К. знает Тарухана насквозь и, как мне сам сказал, ценит его большие достоинства и видит все недостатки. Но он полезный нам человек, наша связь с Сибирью, ибо сибиряк.

Затем за ланчем у Логв[ана] я заговорила о предложении Мордкина снять с Улухановым театр на год за 10 000, задаток в августе 1500, с сентября по 800 в месяц и 25 % с валового дохода. Луис сказал, что думает, надо обеспечить себе минимум 7000 или 8000 задатку, иначе не сдавать. Пора бросить сентиментальность, иначе нас надуют. Н.К. его моментально спросил, как мы себя обеспечиваем, если некоторые жильцы выезжают и нарушают контракты, не требовать ли с них за полгода вперед, установив принцип во всем? Конечно, Н.К. хотел довести все до абсурда.

Видно, Логв[ан] понял это, и ему не понравилось, ибо он сидел, криво улыбаясь.

А Н.К. потом сказал: он вырастет, а кривая улыбка все же останется. Ибо даже Архаты изображены каждый со своим атрибутом, а не со всеми вместе. Один имеет чашу, другой лотос — каждый свое. Так и мы все. <…>

О разном

Н.К. ездил смотреть, как висят картины в American Art Galleries. Днем у него были дамы из Филадельфии и миссис Ителсон — она будет действовать в комитете, 29-го днем устраивает чай и большой прием в Музее.

Затем был редактор Saturday Evening Post. Вечером было заседание с Таруханом и Таней. Говорили о постройке часовни и сборе денег. Идея прекрасная, но все же Тарухан мечтает о чайной, палатках, лагере.

За валерианой у нас были Н.К., Юрий и Свет[ик], говорили о кампании [для] «Урусвати», увидим, что [и как] устроится вообще. Конечно, Юрик надеется на Филадельфию. Н.К. очень устал, весь бледный.

Флавий очень болен, сильный бронхит, привезли для него кислородную палатку, устраивают консилиум два раза в день. Мы все очень встревожены. В час дня «Gotterdammerung» [ «Гибель Богов»], последняя из «Ring of the Nibelung» [ «Кольцо Нибелунга»] опера — впечатление чудное, но очень грустное — ослепление людское, незнание Зигфрида, и кончается все его гибелью. Все, кроме Луиса, были в ложе Н.К. <…>

Н.К. на днях сказал, что он, как полководец, не должен уехать, пока все не одумаются.

Чистое несчастье: опять высокомерие и оскорбительный тон со стороны Франсис — буквально пренебрежение ее ко мне неслыханно. <…> Я говорила Н.К., что трудно работать, когда есть нежелание кооперации и оскорбление со стороны сотрудника. Все же жалею, что говорила об этом Н.К. Право, лучше пережить это все и переработать, ее не исправишь. Она опять заплачет перед Н.К. и скажет ему, что у нее ужасная натура и она такая же, как ее мать. А завтра опять уничтожит словом и поступком все, что я думаю делать. Бог с ней! Но я буквально замучена ее стрелами. Она раньше не была такой. Это за последние полтора года.

Днем у нас было собрание. Юрий уехал в Филадельфию. Флавию лучше, только бы с ним все было благополучно! Вечером Н.К. пригласил нас всех на ужин с Джайлсом и мистером Кларком — премилый человек, президент Grand Central Gallery — очень нам полезен. Он просил у Н.К. «Чашу нерасплесканную» для выставки в Венеции, куда и отправил ее, а также портрет Н.К. [работы] Светика.

Вечером был вечер L’esprit Francais — Французской ассоциации Обществадрузей Музея Рериха. Полно народу, французский консул тоже был, очень хорошо говорил, были также два французских профессора. Н.К. чудно приветствовал новую группу и всех. <…>

Потом все собрались у нас, и Германова приехала. Было славно, пили валериану. Она славная, но ей нелегко. Завтра Н.К., Юрий едут в Нью-Хейвен, а я вместе со Свет[иком] и Нуцей едем к Палмерам в Нью-Лондон, позже и они приедут.

Мы выехали все вместе после завтрака у нас. В поезде составляли списки приглашений на прием в честь Н.К. 29 марта. Н.К. не очень доволен этим приемом, ибо хотел уехать без всякого шума, а выйдет, что теперь все об этом узнают. Он и Юрий сошли в Нью-Хейвене, ибо ехали к профессору Ростовцеву, а я, Нуця и Свет[ик] поехали в Нью-Лондон. Там нас встретили Палмеры и повезли к себе, чудно приняли, гуляли, смотрели фильм, который они сняли с меня и Юрия, когда мы у них были летом. Я очень хорошо вышла на нем — все говорят, что мне нужно идти в кино.

К 5-часовому чаю приехали Н.К. и Юрий. Н.К. подарил им по тибетской вещице каждой, чему они очень обрадовались. <…> Они были в восторге от места, которое выбрал Н.К. для своей картины в столовой, и вообще от его приезда к ним. <…>

На свое американское гражданство Н.К. теперь смотрит спокойно: он приложил все усилия, а что американских граждан их правительство вообще не защищает — мы знаем. <…>

Было чудно ехать вместе в вагоне и беседовать с Н.К., ведь он через семнадцать дней уезжает. Приехали домой к 12. Флавию немного лучше. <…>

Н.К. вчера рассказал мне, что проснулся в 6 часов утра, очень ясно услышав звон колокольчика, очень продолжительно, а это у него обыкновенно является предупреждением. <…>

Вечером мы сидели, имея Беседу с Учителем. Я видела изумительное явление: когда Н.К. писал, из-под его пальцев пробежало синее пламя — точно электричество. Это случилось два раза — удивительно красиво — видела лишь я одна. <…>

<…> В Temple Artisan продают [книги] «Агни-Йоги», а мы им послали их в дар. Послали моментально телеграмму — возмутительно, что делают теософы. <…>

Получено письмо от английского консульства, что все еще «рассматривается разрешение на въезд в Индию и Вас известят, когда оно придет». Английская наглость изумительна! Послали телеграмму Шкляверу, чтобы он там действовал и нажимал бы на английского посла в Париже. Н.К. говорит, что это наглое письмо, полученное сегодня, еще можно обратить на пользу, умело действуя. Очевидно, «Sacre du Printemps», кроме неприятностей, ничего больше не принесет Н.К. Порвали и испортили только что сделанный Н.К. рисунок, посланный миссис Рис. Она и Стоковские никуда не годны. <…>

Кампания Юрика мирно замрет после приема. Сами Баркеры отказались ее вести, ибо якобы наши дамы не активны. Это урок Юрику, как нам говорил Н.К.: легко ничего не приплывает. А эти общественницы умеют время отнимать, но не работать. Вечером мы были на лекции Кескара — очень хорошо, почти буквально читает по «Агни-Йоге». Затем Тарухан показывал нам слайды Алтая. Приятно было вспоминать места, знакомые нам. Германова скоро уедет в Европу — ее театр лопнул.