Лисянский - читать онлайн книгу. Автор: Иван Фирсов cтр.№ 74

Через три недели показались Марианские острова.

— Слава господу, наконец-то миновали страхи и жестокие бури, — облегченно вздохнул в кают-компании Коробицын и перекрестился.

— Погодите, Николай Иванович, — проронил саркастически Берх, — океан так просто свои таинства не отдает. Он еще потреплет нас, грешных.

Едва скрылись Марианские острова, подул сильный ветер, барометр резко упал.

— Прикажите взять рифы, на всех парусах, — распорядился командир и, подумав, добавил: — На ночь подберите все паруса и оставьте один зарифленный бизань.

Ночью разразилась буря. «Нева» попала в центр тайфуна. Ураганный ветер рвал снасти, валил шлюп на бок так, что палуба ушла под воду. Громадные волны перекатывались по палубе, сметая все на своем пути. В щепки разнесло ялик, подвешенный за кормой, выломало и унесло в море шкафуты. Наступило утро, но кругом была беспросветная тьма, начала прибывать вода в трюме. Беспрерывно, без отдыха, по пояс в воде откачивали ее матросы весь день. «При уборке парусов грот-стакселя, штоком выбросило с корабля в море трех матроз, но волнением оных кинуло опять на шкафут, которые еще успели схватиться за брошенные им с корабля концы веревок и тем спаслись от жертвы свирепейшего моря», — вспоминал потом Коробицын. Наконец к вечеру тайфун начал ослабевать и к утру затих.

Вся верхняя палуба и надстройки были облеплены илом и грязью. Всюду болтались разорванные, измочаленные и побелевшие от морской воды снасти. По закоулкам валялись обломки выломанных шкафутов. Неделя ушла на приведение в порядок груза в трюмах. Подмоченные во время шторма меховые шкуры начали гнить. Из трюмов выходило сильное зловоние в жилые палубы. Матросов перевели жить в кают-компанию. За борт выбросили 30 тысяч шкурок котиков, тысячи морских бобров, лисиц… В этот день шлюп миновал траверз острова Формоза, и 3 декабря «Нева» вошла на рейд Макао, где неделю назад бросила якорь «Надежда».

Русские корабли впервые посещали китайские воды, потому местные власти отнеслись к ним настороженно.

На другой день «Нева» перешла в купеческую гавань Вампу, вблизи Кантона. Идти туда «Надежде» китайцы не разрешили. По приходе в Макао Крузенштерн допустил оплошность, сказал чиновникам, что его корабль военный. По китайским законам иностранным военным кораблям в гавани Китая вход запрещен.

Начались купеческие хлопоты и заботы: пришлось заняться коммерцией — сбывать доставленные меха компании и закупать на вырученные деньги китайские товары. Основной товар находился на «Неве», у Крузенштерна было раз в десять меньше. Потому все хозяйственные дела решал Лисянский. Немало канители произошло с таможней, прежде чем разрешили открыть торговлю. Лисянский успешно вел торговые операции, деятельно помогал ему в этом приказчик Коробицын.

Купеческая суета не заслонила главного — шлюп готовился к дальнему переходу основательно. Доков в Вампе не оказалось, пришлось ремонтировать подводную часть кренгованием — поочередно накренивать «Неву» на правый и левый борта.

Занятый ремонтом корабля, хозяйственными делами, Лисянский каждую свободную минуту уделяет знакомству с жизнью неведомой страны. Свои впечатления он, как обычно, доверяет дневниковым записям.

Описывая город Кантон, он сразу же замечает разницу в сооружениях. Европейским купцам принадлежат прекрасные здания. «Что же касается строений, то и самые лучшие из них довольно невзрачны, а о домах бедных китайцев и говорить нечего». Мореплавателю бросается в глаза нищета основного населения города. Многие китайцы не имеют никакой собственности, кроме утлых лодок, покрытых рваными циновками, в которых они проводят всю жизнь. «Людей такого состояния в Кантоне, как уверяют, великое множество, а река Тигрис ими наполнена. Иные промышляют перевозом, другие же с крайним вниманием стерегут, не будет ли брошено в воду какое-нибудь мертвое животное, чтобы подхватить его себе в пищу. Они ничего не допустят упасть в реку. Многие из них разъезжают между кораблями и достают железными граблями со дна разные упавшие безделицы, вытащив которые, продают их и тем доставляют себе пропитание».

На другом полюсе местные богатеи и чиновники: «Чиновники и зажиточные купцы живут в большом достатке. Имеют богатые дома, великолепные сады. Стол их роскошный, особенно когда дают они публичные обеды, на которых бывает от 40 до 50 различных блюд. Некоторые из них очень дороги».

Во время торговых операций Лисянский пришел к убеждению, что «кантонские начальники вместо надлежащего наблюдения за порядком торговли, весьма выгодной для их государства, заботятся только об изыскании способов грабежа для своего обогащения. Во всей китайской империи существует полное рабство. Поэтому каждый принужден сносить свою участь, как бы она не была горька. Первый китайский купец — не что иное, как казначей наместника или таможенного начальника. Он обязан доставлять тому или другому все, что только потребуется, не ожидая никакой платы. Иначе его спина непременно почувствует тяжесть вины».

Русский моряк имеет свое мнение и по другим важным сторонам жизни. «Многие утверждают, что китайское государство чрезвычайно богато, но я должен добавить со своей стороны, что нигде нельзя найти подобной бедности, какой удручены бесчисленные семьи в этом обширном царстве, если об этом позволено будет заключать по виденным мною примерам и по рассказам самих китайцев. Китайские улицы наполнены нищими». Крайняя нужда сказывается и на пище, «китайцы едят все, что ни попало. Нет, кажется, никакого произведения природы, которого этого народ не употреблял бы в пищу. Крысы, на которых каждый европеец смотрит с отвращением, у них составляют лакомство и продаются на рынках».

Лисянский не просто записывает свои впечатления, но и анализирует, рассуждает: «Европейские миссионеры отзываются с большой похвалой о китайских законах. Но на самом деле они, по моему мнению, не заключают ничего полезного для благополучия китайцев. Главным или коренным законом Китайской империи считается тот, которым императору представляется право быть отцом своих подданных. Такое же право распространяется и на всех государственных чиновников. Впрочем, следует признаться, что злоупотребление властью нигде не бывает так велико, как в Китае. Знатные чиновники действуют там по своему произволу и даже часто поступают, как тираны с народом, который от тяжелых наказаний и мучительных пыток приведен в состояние страха».

Что же, наш мореплаватель по-своему прав в суждениях. Законы принимаются правителями, и всегда в свою пользу.

Вчитываясь в раздумья Лисянского о порядках и нравах в Китае, невольно приходишь к мысли: а не хотел ли наш мореплаватель, обнажая китайские язвы, привлечь внимание читателей к жизненным устоям в России? То же рабство, та же нищета, такое же подобие несправедливых законов. Ведь это в его бытность Екатерина II, которую называют «Великой», издала Указ, запрещающий крепостным жаловаться на притеснения помещиков.

В то же время Лисянский подчеркивает трудолюбие и сдержанность китайцев, они «вообще понятливы и восприимчивы», в обхождении вежливы и приветливы.

Не минует взора военного человека и состояние кораблей. Но увы, вследствие отчужденности их «корабли, ружья и пушки находятся в точно таком состоянии, в каком они были при монгольском завоевании».