Платье цвета полуночи - читать онлайн книгу. Автор: Терри Пратчетт cтр.№ 56

Шаги сержанта затихли на лестнице. Ну да, немного жестоко вышло, а что делать? Тиффани огляделась и приподняла ворох грязной, прогнившей соломы, которую давным-давно не убирали. Из-под соломы побежали, поползли и запрыгали разные мелкие твари. Повсюду вокруг, убедившись, что опасность миновала, повысовывали головы Фигли, отряхиваясь от соломенного крошева.

— Я хочу видеть своего адвоката, — весело объявила Тиффани. — Думаю, ему понравится здесь работать.

Жаб проявил похвальное рвение — для адвоката, который знает, что заплатят ему жуками.

— Думаю, мы начнём с неправомерного ареста. Судьям такие вещи не нравятся. Если кого-то нужно упечь в тюрьму, они предпочитают сделать это сами.

— Эгм, вообще-то я сама себя заперла, — напомнила Тиффани. — Это считается?

— Прямо сейчас я бы на этот счёт не тревожился. Это произошло под принуждением, тебе ограничили свободу передвижения, тебя запугали.

— Ещё чего, запугали! Я ужасно разозлилась!

Жаб прихлопнул лапой удирающую сороконожку.

— Тебя допрашивали двое представителей аристократии в присутствии четырёх вооружённых стражников, правильно? Никто не предупредил тебя? Никто не зачитал тебе твои права? И ты говоришь, барон, по всей видимости, верит, несмотря на отсутствие каких-либо доказательств, что ты убила его отца и кухарку и украла некую сумму денег?

— Думаю, Роланд изо всех сил старается этому не верить, — вздохнула Тиффани. — Кто-то сказал ему неправду.

— Тогда мы должны это оспорить, всенепременно должны! Он не имеет никакого права выступать с голословными обвинениями в убийстве, которые ни на чём не основаны. Это дело подсудное, знаешь ли!

— Ох, — запротестовала Тиффани, — я не хочу, чтобы он пострадал!

Улыбку Жаба распознать непросто, так что Тиффани о ней скорее догадалась, нежели заметила.

— Что такого смешного я сказала?

— На самом деле ничего смешного, ровным счётом ничего, но оно по-своему печально и странно, — отозвался Жаб. — «Странно» в данном случае подразумевает смешанные чувства. Этот молодой человек выдвигает против тебя обвинения, которые, если будут доказаны, обернутся для тебя смертным приговором в большинстве городов и стран этого мира, и однако ж ты не хочешь доставлять ему неудобств?

— Это всё сантименты, я понимаю, но герцогиня его постоянно подзуживает, а девчонка, на которой он собрался жениться, та ещё плакса… — Тиффани умолкла на полуслове. На каменной лестнице, той, что вела в подземелье из парадного зала, послышались шаги — причём явно не тяжёлая поступь подбитых гвоздями сапог замковой стражи.

Это была Летиция — наречённая невеста, вся в белом и вся в слезах. Она вцепилась в решётку камеры и с плачем повисла на ней — не рыдая в голос, нет, но то и дело всхлипывая, шмыгая носом и шаря в рукаве в поисках кружевного платочка, уже и без того мокрого насквозь.

Девушка даже глаз не поднимала на Тиффани — просто плакала в её сторону:

— Мне так стыдно! Прости меня, прости! Что ты теперь обо мне подумаешь?

В таких случаях, именно в таких, понимаешь, как невыгодно быть ведьмой. Вот перед нею стоит особа, которая самим фактом своего существования одним непрекрасным вечером заставила Тиффани задуматься, а не повтыкать ли булавок в восковую куклу. Нет, делать этого Тиффани, конечно, не стала, потому что делать такое нельзя, потому что ведьмы такого крайне не одобряют, потому что это жестоко и опасно, а главным образом потому, что булавок под рукой не нашлось.

И теперь это никчёмное создание в полном отчаянии и плачет так безутешно, что и скромность, и достоинство — всё смыто бесконечным потоком липких слёз. Как же им не смыть заодно и ненависть? И, по правде говоря, ненависти-то почти и не было, скорее обида. Тиффани всегда знала, что знатной дамы из неё не выйдет, ведь без длинных золотых локонов — никак. Это противоречит всем законам волшебных сказок. Просто ей, Тиффани, непросто оказалось с этим вот так сразу взять и примириться.

— Я не хотела, не хотела, чтобы так вышло! — давилась рыданиями Летиция. — Мне стыдно, мне так стыдно! Я сама не знаю, что на меня нашло! — А слёзы всё бежали и бежали по дурацкому кружевному платью, и — о нет! — на безупречном носике повисла безупречная сопля.

Тиффани, словно загипнотизированная, в ужасе наблюдала, как рыдающая девушка с шумным бульканьем высморкалась, и — о нет, только не это, она ведь этого не сделает, правда? Ещё как сделает! Сделает-сделает… Летиция отжала насквозь промокший платок на камни, уже и без того отсыревшие от нескончаемых слёз.

— Послушай, наверняка не всё так плохо? — откликнулась Тиффани, пытаясь не слушать, как на пол с мерзким чваканьем падают капли. — Если только ты перестанешь рыдать хоть на минуту, мы попробуем всё уладить, в чём бы это всё ни заключалось, правда.

Слёзы хлынули пуще, и ещё подключились самые настоящие, давно вышедшие из моды рыдания, такие, каких в обычной жизни никто и никогда не слышал — ну, по крайней мере, вплоть до сего момента. Тиффани знала: когда люди плачут, они говорят «буу-ху-хуу», по крайней мере, так этот звук передаётся в книгах. Но в обычной жизни никто и никогда не говорит «буу-ху-хуу». А вот Летиция именно так и рыдала, и брызги разлетались во все стороны. Но не только брызги: Тиффани уловила ещё и разлетающиеся проговорки, и прочла их, очень даже отчётливые, пусть и немного хлюпкие, и сохранила в памяти.

«Вот, значит, как?» — подумала она. Но не успела она и слова вымолвить, как на лестнице снова послышались торопливые шаги. Вниз сбежали Роланд, герцогиня и один из стражников, а следом поспешал Брайан: явно недовольный тем, что по его родным каменным ступеням топочут чужие стражники, он тоже рвался внести свой вклад в очередное топотание.

Роланд, поскользнувшись на отсыревшем камне, обнял Летицию, недвусмысленно давая понять, что защитит её от любой опасности; та хлюпнула и выжала из себя ещё немного влаги. Герцогиня грозно нависла над юной четой, так что стражникам нависать было уже негде, и они довольствовались тем, что пепелили друг друга взглядами.

— Что ты с ней сделала? — загремел Роланд. — Как ты её сюда заманила?

Жаб откашлялся, и Тиффани бесцеремонно пнула его носком башмака.

— Молчи, ты, амфибия, — прошипела девушка. Он, конечно, её адвокат, но если герцогиня увидит, что за юридической консультацией Тиффани обращается к жабе, будет только хуже.

Однако, не увидев Жаба, герцогиня взбеленилась ещё пуще:

— Ты слышал? Да её наглости предела нет! Она назвала меня амфибией!

Тиффани уже собиралась сказать: «Я не про вас, я про другую амфибию», но вовремя прикусила язык. Она села, незаметно прикрыв Жаба соломой, и обернулась к Роланду:

— На какой из вопросов мне не ответить первым?

— Мои люди заставят тебя заговорить! — бросила герцогиня из-за плеча Роланда.