Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Вейнер cтр.№ 29

Я решаю позвонить Лизе, американке, которая живет в Катаре уже несколько лет. Она работает в крупном американском университете, который держит кампус в Дохе — часть того, что зовется Городом Обучения. Он базируется на простой и логически неопровержимой предпосылке: зачем посылать катарцев в американские университеты, если можно послать американские университеты в Катар? Студенты получают такое же образование и дипломы, как если бы они получили в США, только без студенческих вечеринок, или театральных групп, или же без всякого веселья, что сопровождает этот процесс в США.

Я жду, пока Лиза заберет меня. Из окна отеля у меня хороший вид на дорожное движение внизу. Вы можете сказать о стране многое по тому, как водят люди. Помещение кого-то за руль автомобиля подобно погружению в глубокий гипноз: их истинная сущность выходит наружу. Истина в транспортном средстве. Израильтяне, например, водят одновременно и агрессивно, и аккуратно, что, если подумать, и есть их способ делать практически все вещи. Как-то раз полицейский в Израиле подозвал меня к себе. Я не мог понять почему. Я превышал скорость? Нет, по его словам, я ехал слишком медленно. Нет, не до смешного медленно, но все-таки медленно для страны водителей-маньяков. Майами не лучше (кажется, меня притягивают места с плохим движением). Обычно люди пользуются поворотниками, но только не там. Как однажды сострил юморист и житель Майами Дейв Барри, это «показатель слабости». Водители Майами не агрессивно-пассивные, они агрессивно-агрессивные. Или возьмем Швейцарию. Обычно они прямые и скучные, но посадите их за руль, и они становятся… прямыми и скучными. Ну да. Иногда люди — именно те, кто они есть.

Катарцы же в своей собственной лиге. Государственный департамент выпустил советы для путешествующих за границу американцев. Обычно это предупреждения о таких опасностях, как терроризм, гражданская война и подобное. Но Государственный департамент отметил вождение в Катаре как «экстремальный спорт».

Катарский водитель показывает, что хочет проехать, приблизившись на шесть дюймов от вашего переднего бампера, мигая фарами и громко сигналя, пока вы не уступите. Если же вы все еще не поняли его, он может запросто въехать в вас. Почему? Потому что он может! Паспорт катарца — это как билет на выход-из-тюрьмы-моментально.

Одна эмигрантка рассказывала мне, что она стояла на светофоре, когда в нее въехал катарец. Судья посчитал, что это была ее вина. На минуточку: она вообще не двигалась. Совершенно. В Катаре иностранец всегда виноват.

Иностранцы, живущие в Катаре, реагируют на такое отвратительное вождение или постоянными жалобами, или приспосабливаются. Лиза, как я выяснил позже, пошла по второму пути.

Она не сбрасывала скорость, когда маневрировала на своей «Ауди» ко входу в отель. Я вышел из «гробницы» на жару. Я моментально вспотел, и это было замечательно. Физиологическое подтверждение тому, что я все еще жив.

Лиза была рада новому лицу. Доха, несмотря на богатство, все еще остается небольшим городом, страдающем от клаустрофобии, которой подвержены все небольшие города.

— Заметили ли вы что-то в Дохе интересное? — спросила Лиза, разгоняя «Ауди» до опасной скорости.

— Вы имеете в виду, кроме абсурдного количества денег, удушающей жары и плохих водителей?

— Нет, 7-Eleven, — сказала она загадочно. — Подумайте об этом. Где все 7-Eleven?

Она была права. В Дохе полно Starbucks и дизайнерских бутиков одежды, но нет ни одного 7-Eleven или любого другого магазина товаров для удобств, который можно найти в большинстве зажиточных стран. У Лизы была теория. Доха не нуждалась в ширпотребе и магазинах для удобств. Обслуга, а каждый катарец имеет как минимум одного такого человека, ходит за покупками, и никого не интересует их удобство.

Или возьмем случай профессора, другого иностранца, который преподавал бизнес и законы окружающей среды. Однажды он рассказал своим студентам об отелях, которые начали использовать экологическое моющее средство для стирки. Его рассказ встретил недоумение. Студенты не только не поняли, что означает «экологическое», они были в недоумении и от понятия «моющее средство». Они никогда не видели этот процесс, разве что слышали о нем. Стирка была полностью в сфере деятельности обслуги. Большинство людей, которые живут в Катаре, — обслуга, объяснила Лиза, практически въехав в бок спорткару. Существует определенная иерархия обслуги. В самой нижней части работники из Непала: краснокожие люди с телами пугала и сноровкой лазить по строительным лесам без страховки. Вы можете их видеть трудящимися на жутком полуденном солнцепеке, не замечая его палящие лучи, и это все же лучше, чем быть в Непале. Потом идут индийцы. Темнокожие, они водят такси и тоже не жалуются на свою судьбу. За ними филиппинцы, которые говорят по-английски, поэтому работают в отелях и ресторанах.

— Я тоже обслуга, — откровенничает Лиза, ускоряясь на красный свет. — Просто более высокий уровень обслуги.

Мы с Лизой приезжаем в ресторан. Меня все еще немного трясет от ее вождения, но я предпочитаю ничего не говорить. Мы вышли из ее машины с кондиционером в жару, вспотев за пару секунд, и затем вошли в сверхкондиционированный ресторан.

Жизнь в Катаре — это непрерывная череда кондиционеров, кратко прерываемая так называемыми некондиционируемыми интервалами, также известными как выход на улицу. Очень важно, чтобы эти интервалы сводились к абсолютному минимуму. Катарцы достигают этой цели с большой фантазией. Например, превращая любое посещение магазина в обслуживание в машине. Это достигается следующим образом. Катарец подъезжает к магазину и настойчиво сигналит. В течение секунды материализуется или пакистанец, или индиец, или шриланкиец, забирает заказ и удаляется в магазин. И возвращается через несколько минут с товаром. Вся процедура проходит без единого нарушения кондиционируемого пространства. Как минимум, для водителя-катарца.

Где-то я прочитал, что Катар — это на 98,09 % пустыня. Мне интересно, что занимает остальные 1,91 %? «Мерседесы», возможно. Песчаные дюны могут достигать высоты 200 футов и, вследствие непрекращающегося ветра, постоянно перемещаются. Катар, иными словами, постоянно меняется. Не удивительно, что люди тут не чувствуют своих корней. Земля (песок) постоянно двигается под их ногами.

Пустыни не считаются счастливыми местами. Мы говорим о культурных пустынях, пустынях душ. Пустыни — безлюдные места, жестокие и непрощающие. Хотя некоторые действительно прекрасные вещи иногда расцветают в пустыне. Две из самых великих религий в мире — ислам и иудаизм — берут свое начало в пустыне. Арабская литература, в частности, переполнена восхвалениями жизни в пустыне. Ибн Халдун, великий арабский мыслитель XIV века, описал с любовью жителей пустыни: «Жители пустыни, у которых нет зерна и смены сезонов, здоровее и имеют лучший характер, чем жители холмов, у которых есть все». Халдун полагал, что главный враг цивилизации не войны или голод, а влажность: «Когда сырость с ее парами оседает на мозг, разум и способность мыслить притупляются. Это ведет к глупости, небрежности и невоздержанности». Весьма точное описание жителей Нью-Йорка в жаркие дни в августе.