Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль | Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский | страница 83 | LoveRead.ec

Столица встретила Раковского как героя. Когда он 20 августа поднялся на трибуну для доклада на пленуме Московского Совета, на Раковского обрушилась буря аплодисментов и криков «ура!».^[636] Обширный доклад был опубликован центральной ежедневной печатью и включен в сборник вместе с выступлениями Л. Б. Каменева и Г. В. Чичерина,^[637] причем этот доклад занимал основную часть брошюры. Христиан Георгиевич подробно остановился на характере и ходе переговоров, своих встречах с британскими политическими деятелями и представителями Сити, которые дали благоприятные результаты, позволив согласовать условия получения займов. «Для нас нет никакого сомнения, – говорил он в конце, – что английские и советские соглашения являются основой для укрепления наших экономических связей с капиталистическим миром. Капиталистический мир мы обойти не можем».^[638]

Но уже в первые дни пребывания в Москве Х. Г. Раковского окатили холодной водой. 16–20 августа заседал пленум ЦК РКП(б). Первым же вопросом было поставлено сообщение полпреда о переговорах с Англией. Дебаты на этом пленуме нам проанализировать не удалось – соответствующее архивное дело предоставлено не было. Постановление же звучало загадочно: «После длительного обмена мнениями по существу подписанного договора и по оценке его значения пленум ЦК РКП(б) постановил отложить решение вопроса».^[639]

Практически все решалось на встречах высшей советской иерархии – на заседаниях Политбюро. В результате длительных бесед Раковского и Чичерина, настояний полпреда Чичерин 19 августа предложил рассмотреть на Политбюро план дальнейшей работы в Лондоне; состав комиссии по собственности и мелким претензиям; директивы для переговоров с держателями ценных бумаг и бывшими собственниками; вопрос о создании отдельного торгпредства; «вопрос о выступлениях, нервирующих Макдональда».^[640] Какие конкретные решения и когда были приняты, неизвестно, но дальнейшее развитие событий, как мы увидим, показало, что взаимовыгодный прогресс советско-британских отношений высшее коммунистическое руководство не удовлетворял. Сочли, по всей видимости, что Раковский не добился в Англии максимальных уступок.

22 августа Х. Г. Раковский вылетел в Лондон германским самолетом компании «Дерулюфт».^[641]

27 и 29 августа состоялись встречи с Понсоби, предшествовавшие отпуску советского полпреда, во время которого его на переговорах должен был заменять А. А. Иоффе, а в текущих делах Я. А. Берзин. Речь в основном шла о реализации советско-британских договоров. Раковский заявил, что его правительство готово приступить к работе немедленно. Понсоби занимал более пессимистическую позицию. Он ответил, что лишь после ратификации договоров смогут собраться комиссии по практическому их осуществлению, а ратификация не могла произойти ранее конца октября. При этом британский дипломат скептически отнесся к перспективе ратификации, ссылаясь на начавшуюся в печати кампанию против СССР. Может быть, единственным позитивным результатом встреч была гарантия Понсоби, что с британской стороны не будет затруднений в кратком пребывании в Лондоне сына Л. Д. Троцкого Сергея Седова, уже прибывшего на советском корабле в качестве юнги без заграничного паспорта.^[642]

В советско-британских отношениях вновь появились тучи, которые стали сгущаться.

С 29 августа Х. Г. Раковский находился в двухмесячном отпуске. Но весь срок отдыха он не выдержал. 15 октября он возвратился в британскую столицу и приступил к работе.^[643]

Второй год пребывания Раковского полпредом в Лондоне трудно оценить однозначно. С одной стороны, он уже приобрел опыт общения с британскими дипломатами, политическими деятелями, представителями деловых кругов, стал чувствовать себя внутренне значительно свободнее. Семейное благополучие усилилось, когда осенью 1924 г. по его приглашению приехала из Болгарии племянница-подросток Лиляна Гевренова, которая с этого времени несколько лет проживала с супругами Раковскими. Вместе с дочерью Александрины Еленой она своей живостью и родным Христиану Георгиевичу болгарским языком способствовала душевному успокоению.

У Раковского бывали многие британские общественные деятели, ученые, писатели, представители различных жанров искусства. Среди них историки Беатрисса и Сидней Вебб, авторы многих книг о развитии британского рабочего движения и тред-юнионов, написанных на базе ценнейших документов и более или менее объективно анализировавших развитие рабочего класса страны.

Раковского часто посещал Генри Ноэл Брайлсфорд – блестящий публицист и философ, знаток международной политики. В это время Брайлсфорд, уже пожилой человек, несколько отошел от активной гуманитарной деятельности, но десятилетием раньше он был видным организатором кампании против турецких зверств на Балканах, за национальное освобождение балканских народов. Его статьи об Илинденско-Преображенском восстании болгар Македонии 1903 г. читались по всей Англии и стали стимулом к сбору средств пострадавшим во время восстания. Широко известной была его книга о положении в Македонии, вышедшая в 1906 г., которую хорошо знал Раковский. Христиан, как мы помним, десять лет назад был видным балканским социалистом, поэтому с удовольствием встречался с Брайлсфордом, ставшим теперь редактором еженедельника Независимой рабочей партии газеты «Нью лидер», выступавшей за сближение с СССР.

В полпредстве бывал Джордж Бернард Шоу, великий драматург, удостоенный в 1925 г. Нобелевской премии, поражавший не только в своих произведениях, но и в живых беседах парадоксальностью суждений, ниспровержением любой предвзятости. Это, правда, не избавит его самого от идеализации советского диктатора Сталина, когда в следующем десятилетии Шоу сочтет, что союз с СССР способствовал бы противостоянию нацистской агрессии.^[644]

Зимой 1924/25 г. Раковского начала посещать Клер Шеридан, кузина Уинстона Черчилля, талантливая журналистка и скульптор, которая за несколько лет до этого побывала в Москве и создала скульптурные портреты Ленина и Троцкого (недолгое время она была и любовницей советского наркомвоенмора). Шеридан особенно интересно было общаться с Раковским в связи с его болгарским происхождением (в начале 20-х годов она побывала в Болгарии, чтобы познакомиться с правительственным режимом БЗНС)^[645] и в связи с особенностями присоединения Раковского к большевикам (он, напомним, был единственным членом руководящего органа РКП(б), являвшимся в прошлом одним из видных деятелей II Интернационала). Общение, видимо, доставляло радость и Христиану Георгиевичу, ибо Шеридан была «привлекательная аристократка, красота которой нашла тонких ценителей среди высокопоставленных коммунистов»^[646] (в этом несколько ехидном замечании американского журналиста явно скрывался намек на интимные отношения между Шеридан и Троцким). Шеридан начала работу над бюстом Раковского, но, судя по отсутствию дальнейших упоминаний об этом, работа, видимо, завершена не была.