Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль | Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский | страница 106 | LoveRead.ec

Большую статью, посвященную месту бессарабского вопроса в международных отношениях СССР, Х. Г. Раковский опубликовал в начале 1925 г. в «Известиях».^[860] В ней шла речь о заключении в октябре 1920 г. в Париже Румынией, Англией, Францией, Италией и Японией конвенции, подтверждавшей закрепление за Румынией права на Бессарабию. «Эта конвенция была ратифицирована Англией и Францией. Что же касается Италии и Японии, то они уже пятый год оттягивали ратификацию, не отказывая в ней», тогда как правительство Румынии «прилагало отчаянные усилия», чтобы добиться ее утверждения. Автор стремился доказать, что это требование утратило как политические, так и юридические основания, ибо советское правительство имеет теперь нормальные дипломатические отношения с обеими странами. «Нельзя считать, – безапелляционно заявлял Раковский, – что в Москве можно находиться в нормальных дипломатических отношениях с советским правительством, а в Бухаресте игнорировать его существование и вместе с румынским правительством распоряжаться его территорией. Такое положение не имело бы прецедента в истории».

В 1925 г. Раковский совместно с бессарабским общественным деятелем В. Дембо завершил работу над историко-публицистической брошюрой, посвященной опровержению оснований для претензий Румынии на Бессарабию.^[861] Небольшие отрывки из глав Раковского печатались в газетах.^[862]

Раковскому пришлось довольно сложно, ибо примерно в течение года румынская пропаганда весьма умело использовала его публицистику 1912 г., связанную со 100-летием аннексии Бессарабии Россией. Цитируя его статьи, румыны, как он сам писал теперь, пытались задним числом дать ему удостоверение румынского патриота, защищавшего воссоединение Бессарабии с Румынией. Сравнительно незадолго до появления книги, в мае 1924 г., Литвинов, надо полагать, несколько ехидно, запрашивал Раковского, в чем существо кампании разоблачений, которую ведет румынская печать по поводу его принципиального отношения к бессарабскому вопросу, и не нужно ли сделать какого-либо опровержения. Раковский ответил довольно резко: «Нет никакой необходимости в опровержениях о том, что царское правительство захватывало обманом и насилием целые государства и провинции. Отсюда, однако, не следует, что Бессарабию нужно отдать румынскому правительству. Если мы боролись за освобождение народов от царского ига – это мы делали для того, чтобы дать им право распоряжаться своей собственной судьбой».^[863]

Как видим, в спекулятивности и демагогии, в том числе в целях самозащиты, Раковский за годы советской власти преуспел…

Но от полемики он не отказывался. Появлялись все новые его заявления по бессарабскому вопросу. Он выступил в «Известиях» в связи с первой годовщиной образования Молдавской АССР в составе Украинской ССР, сузив при этом содержание национальной проблемы, сведя ее к классовой – союзу с крестьянством и к влиянию ее решения на международные дела.^[864]

В самом конце 1924 г. произошел странный инцидент, как-то связанный с румынским прошлым Раковского. К нему на прием пришли два англичанина, с одним из которых – отставным морским офицером по фамилии Армстронг – в прошлом уже были одна-две случайные встречи (фамилию другого Раковский не запомнил). Неожиданно для хозяина один из визитеров извлек на свет божий копию некоего документа. Ознакомившись с ней, Раковский увидел, что под машинописным текстом донесения германским властям о путях вовлечения Румынии в войну на стороне Четверного союза стоит его фальшивая подпись, дата – октябрь 1915 г., место отправления – Берн (Швейцария). На заявление о том, что это – гнуснейшая фальшивка (это было действительно так, ибо Раковский, как и Ленин, во время мировой войны использовал германские деньги для пацифистской пропаганды, но отнюдь не для превращения Румынии в военную союзницу Германии), Раковский получил ответ, что после истории с «письмом Зиновьева» он должен научиться ценить такого рода документы, тем более что в германском Генеральном штабе можно найти лиц, которые подтвердят их подлинность.

Собеседники потребовали, чтобы Раковский вступил в связь с Сикрет интеллиджент сервис (британской службой разведки, также известной под названием Ми-6) и информировал эту организацию о внутреннем и международном положении СССР.

До этого момента существо инцидента сомнений не вызывает, так как о нем Раковский вскоре рассказал своим домашним.^[865] Но чем же завершилась эта отнюдь не приятная встреча? Судя по рассказу Л. Гевреновой, визитеры были с позором изгнаны. И действительно, Раковский никак не мог бояться такой фальшивки в 1924 г. Разоблачить ее было элементарно просто на основании комплекса заявлений, статей, писем кануна и периода мировой войны, из которых вытекало, что он вел борьбу против вступления Румынии в войну на чьей бы то ни было стороне. Измышления лишь повторяли давние и не составлявшие секрета обвинения, которые распространялись в России с лета 1917 г., а затем и за рубежом.^[866]

Однако во время следствия в застенке НКВД в 1937 г. Х. Г. Раковского вынудили признать, что он дал соответствующее обязательство Интеллиджент сервис и поставлял ей с этого времени сведения.^[867]

Что же собой представлял визит Армстронга и его компаньона? Были они действительно агентами Интеллиджент сервис или же другой столь же малопочтенной службы? Создается впечатление, что представляли они, скорее всего, ОГПУ, что были они сталинскими эмиссарами, что провокационное досье Раковского стало заполняться еще с середины 20-х годов, чтобы быть использованным в нужный момент, что, собственно говоря, и произошло через полтора десятилетия.

С конца июля до середины сентября Х. Г. Раковский находился в отпуске.^[868] Но использовал он этот отпуск не для отдыха в полном смысле слова, а для поездки по Западной Европе и углубленного ознакомления с экономической и политической ситуацией. Побывал он в Германии, Италии, Франции. Впечатления были кратко зафиксированы в дневнике. Подчас, однако, они не были глубокими. Раковский не уловил, например, стабилизационных явлений в германской экономике, которые уже имели место, полагал, что промышленность этой страны продолжает оставаться в состоянии глубокого кризиса. Но в других вопросах он был ближе к истине, отмечая, в частности, необходимость для Германии кредитов в Великобритании и США, условием предоставления которых был пакт, гарантирующий границы в Западной Европе. Как раз по этому вопросу шли переговоры, которые завершатся в сентябре подписанием Рейнского гарантийного пакта.