Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль | Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский | страница 109 | LoveRead.ec

Г. В. Чичерин, находившийся в Берлине, писал 12 октября в Наркоминдел с копиями Сталину и другим деятелям в связи с завершавшейся конференцией в Локарно, которая, как он полагал, ущемляла интересы Франции: «Именно теперь роль нашего полпреда в Париже могла бы быть особенно значительной. Мне сообщают, что Красин не хочет возвращаться в Париж… Нельзя оставлять Париж на попечение добросовестных, но лишенных авторитета лиц. Нельзя оставлять в Париже пустое место. Если Красин решил положить конец своей драке с де Монзи и совсем уйти из Парижа, то надо поспешить с новым назначением». Именно в связи с этим Чечерин и писал процитированную значительно выше фразу о том, что в Лондоне нет перспектив и он не понимает, ради чего хотят держать там Раковского.^[886] «Назначение тов. Раковского в Париж, – заявил Чичерин, – несомненно будет оценено за границей как усиление нашей дипломатической активности во Франции».^[887]

22 октября вопрос обсуждался на Политбюро в присутствии Раковского. Решение гласило: «1) Обмен послов – тов. Раковского в Париж и тов. Красина – в Лондон – утвердить. 2) Тов. Раковскому перед выездом в Париж повидать тов. Чичерина».^[888] Вот так принимались смехотворные решения Политбюро, указывавшие, когда и с кем кто из дипломатов должен встречаться, как будто и без этого не было ясно, что новый полпред должен получить инструкции наркома!

Когда Х. Г. Раковский находился на пути в Лондон, 30 октября решением ЦИК СССР он был назначен полпредом СССР во Франции, а 3 ноября решением СНК СССР освобожден от обязанностей полпреда в Великобритании. 15 ноября Раковский прибыл в Париж и приступил к исполнению своих новых обязанностей.^[889]

Советско-британские отношения с осени 1925 г., если не считать стандартных и формальных проявлений, по существу замерзли. Разумеется, в основе этого лежал комплекс причин, но и личность полпреда играла определенную роль. И. М. Майский писал в начале декабря в Наркоминдел: «На поверхности – штиль. Отчасти играет ту роль и то обстоятельство, что сейчас в Лондоне нет полпреда. Тов. Раковский уехал, а тов. Красин еще не приехал. Создалось междуцарствие, так что если бы у правительства или у каких-либо влиятельных общественных группировок даже и было бы желание начать какие-нибудь разговоры с нами, они, несомненно, будут откладывать такие разговоры до приезда полпреда».^[890]

Но и позже, когда Л. Б. Красин стал приезжать в Лондон, положение существенно не изменилось, да и сам полпред был уже тяжко болен и вскоре скончался. Лондон превратился в периферию советской внешней политики, а в 1927 г. произошел и формальный разрыв дипломатических отношений.

Х. Г. Раковский, который до осени 1927 г. в качестве заместителя наркома исправно получал секретную документацию, связанную с советско-британскими отношениями (переписка полпредства с Наркоминделом, аналитические обзоры и пр.), глубоко об этом сожалел.

Переехав в Париж, Раковский, несмотря на сложные переговоры, которые он вел по проблеме долгов и кредитов, не прерывал своих занятий вопросами, которые непосредственно не входили в сферу его деятельности.

Он продолжал сотрудничество с журналом «Коммунистический Интернационал», в котором подпись в виде трех звездочек, о принадлежности которой читателям, разумеется, не было известно, в 1925 г. стала уже привычной. В 1926 г. со звездочками вместо подписи появились две, а в 1927 г. одна статья (отметим, что в следующие годы, когда Х. Г. Раковский был исключен из ВКП(б) и, следовательно, в коммунистическом журнале печататься уже не мог, такая подпись не появлялась более никогда, что является еще одним доказательством принадлежности указанных статей Раковскому).

Первая статья содержала попытку общего анализа международной хозяйственной и политической ситуации, из которой делались прогнозы на ближайшее время.^[891] Приводились данные об экономической стабилизации в капиталистическом мире в области производства и торговли, отмечалось возрастание роли США в мировой экономике, усиление англо-американских противоречий, в частности в связи с начавшимся «мирным завоеванием Америкой английских доминионов». Основная часть статьи была посвящена положению Великобритании, и это было естественно, так как Раковский только недавно оставил пост полпреда в этой стране. Но вместе с тем анализировались особенности социально-экономического положения Франции, Германии, обращалось внимание на повышение роли СССР на мировом рынке.

Вторая статья была посвящена Англии непосредственно – в ней шла речь об основных итогах только что окончившейся всеобщей забастовки в этой стране (начало мая 1926 г.),^[892] которую Раковский с явным преувеличением назвал «великой борьбой английского пролетариата».

За назреванием конфликта Раковский следил, когда еще работал в Лондоне. Он понимал, что полученной летом 1925 г. собственниками угольных шахт правительственной субсидии для сохранения заработной платы горняков на прежнем уровне хватит лишь на несколько месяцев (уже упоминалось, что субсидия была рассчитана официально на девять месяцев), что наступление предпринимателей будет продолжаться. 25 сентября 1925 г. он записал в дневник: «В новом конфликте между горняками и шахтовладельцами дело заключается в том, что, несмотря на субсидию, которую правительство дало шахтовладельцам, последние опять поставили вопрос о понижении заработной платы и увеличении рабочего дня. Так что мы находимся перед новым кризисом».^[893]

Теперь же, в статье, автор пришел к выводу о непрочности победы британской буржуазии, о том, что стачка выявила глубокие прогрессивные перемены в рабочем классе этой страны. Раковский при этом явно выдавал желаемое за действительное, далеко не полностью учитывая прочные традиции рассудочности и расчета, реализма и конформизма, свойственные британским рабочим.

Но такие эйфористические настроения вообще были характерны для тех большевиков, которые серьезно относились к планам мировой революции, отнюдь не казавшимся им утопическими.

Радужные надежды в статье Раковского перемежались с трезвыми аналитическими рассуждениями. Речь шла о «цене» всеобщей забастовки и стачки шахтеров для британской буржуазии: отмечалось падение производства в ряде отраслей промышленности и спад в области внешней торговли. Раковский с полным основанием показывал, что руководители рабочего движения на протяжении всей первой декады мая посвящали большую часть своего времени тому, чтобы «оправдаться от обвинения, будто они являются нарушителями конституции».^[894]