Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль | Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский | страница 103 | LoveRead.ec

В Париже вместе с Раковским работал его давний друг по болгарскому рабочему движению, совместным изданиям, совместному уходу из партии тесных социалистов и совместному участию в «центристской» или, по словам Димитра Благоева, «анархо-либеральной» организации «Пролетарий» Георгий Бакалов. Эмигрировав из Болгарии в июле 1925 г., когда коммунисты там подвергались жестоким преследованиям (он вступил в компартию в 1920 г.), Бакалов некоторое время находился в Москве, где занимался изучением истории болгарского рабочего движения, но, узнав, что Раковский стал полпредом СССР во Франции, он обратился с просьбой о командировании его на работу в советское торгпредство в Париж. Х. Г. Раковский рекомендовал его на эту работу.^[836]

Через Бакалова, формально заведовавшего издательским сектором экономического отдела торгпредства с марта 1926 г., но в основном занимавшегося научной и общественной деятельностью, Х. Г. Раковский поддерживал неофициальные связи с болгарскими политическими эмигрантами во Франции, стремился оказать им помощь, стимулировать солидарность западноевропейских демократических сил.^[837]

Нельзя сказать, что эта деятельность была вполне благовидной с точки зрения исполнения функций дипломата, но фактически такой недозволенной работой занимались все советские дипломаты, она вытекала из известного уже нам советского внешнеполитического «двоемыслия». Через Бакалова Раковский сотрудничал с французским Комитетом защиты жертв «белого террора» в Болгарии и на Балканах, которым руководил А. Барбюс.

Но наш рассказ о Бакалове в разделе, освещающем работу Раковского во Франции, в основном связан с другим – полпред оказал действенную помощь своему другу, уже хорошо известному в качестве ученого-гуманитария, в детальном изучении архива русского царского посольства, бумаг которого до него не касалась рука ни одного советского историка. Можно полагать, что для этого было использовано посредничество А. де Монзи.

Находки оказались исключительно важными. Была обнаружена брошюра И. Г. Головина «Катехизис русского народа» (1849), в которой содержался призыв к восстанию против царизма, и документы, связанные с расследованием правительства Николая I по поводу этой брошюры. Бакалов нашел материалы о связях И. С. Тургенева с русскими политическими эмигрантами во Франции, а также о русских революционных и либеральных народниках, легальных марксистах, беспартийных представителях русской интеллигенции, находившихся в Париже и других французских городах. Еще одна группа находок – донесения из разных городов Франции русскому царскому послу в этой стране А. И. Нелидову об откликах на события 9 января 1905 г. в Петербурге.^[838]

Разумеется, заслуга в отыскании всех этих архивных документов принадлежала Бакалову, но без помощи и покровительства Раковского исследователь попросту не был бы допущен к архиву. Мы уже не говорим о том, что по распоряжению Раковского торгпредство смотрело благосклонно на то, что Бакалов почти не занимался своими прямыми функциями, а вел исследовательскую работу почти в качестве «свободного художника».

Раковский часто встречался с Бакаловым и его супругой Стефаной. На одном из вечеров в полпредстве оба они выступали с воспоминаниями о студенческих годах в Женеве, о встречах с Г. В. Плехановым, Р. Люксембург и другими социалистическими деятелями.^[839]

В официальной и неофициальной обстановке Раковский встречался с выдающимся французским историком Альфонсом Оларом, председателем Общества изучения истории Французской революции, лекции которого слушал еще за четверть века до этого в Сорбонне. Он получил от Олара в подарок его книгу «Политическая история Французской революции», которую смог подробно изучить несколько позже, в 1928 г., находясь в ссылке в Астрахани.^[840]

Впрочем, бюрократический стиль, имманентно присущий тоталитарной системе, во многом ограничивал возможности помощи деятелям культуры. Серьезное недовольство высказал И. Г. Эренбург, писавший 9 апреля 1927 г. Раковскому со ссылкой на недавно состоявшуюся между ними беседу о том, что советских художников пытаются превратить в «формальные фигуры»: «С осени я пытаюсь организовать задуманную этим летом в Москве лекцию об облике советского “левого” кино. Так как из Москвы мне посылали мало материала, я обратился с просьбой к нашему торговому представительству предоставить мне на один вечер отрывки из фильмов. Бесплодные переговоры продолжались пять месяцев. В результате я получил согласие при условии, что предоставлю тезисы моего доклада на предварительное рассмотрение, то есть на цензуру… Дело даже не во мне, но, если мы не откажемся от канцелярских приемов, едва ли сможем заставить людей искусства плодотворно работать».^[841]

Но в основном содействие Раковского приносило плоды. В связи с тем, что летом 1927 г. в Париже оказалась целая группа советских писателей, 24 июня Раковский дал в полпредстве обед в их честь. Присутствовали Эренбург, М. Л. Слонимский, В. Г. Лидин, О. Савич, О. Д. Форш, художник Анненков. В числе приглашенных французских деятелей культуры были всемирно известные писатели Л. Муссинак, Ж. Р. Блок, Р. Мартен дю Гар, А. Барбюс. Раковский выступил с приветствием. Затем Эренбург рассказал о творчестве приехавших писателей. С ответным словом выступил А. Барбюс, а затем другие советские писатели и французские гости говорили о необходимости установления тесных связей между литераторами обеих стран.

Х. Г. Раковский содействовал созданию в 1926 г. еженедельного общественно-политического и литературно-художественного журнала «Наш Союз», который считался органом общественных организаций граждан СССР во Франции. Журнал был хорошо иллюстрирован. Он был значительно менее идеологизирован, нежели аналогичные издания, выходившие в СССР, хотя, разумеется, догматичные и стереотипные материалы в нем преобладали, – иначе этот орган просто был бы закрыт. Полпред вынужден был примириться с публикацией развязного фельетона Михаила Кольцова «Широкая натура», направленного против Шаляпина.^[842]

В 1926 г., находясь в Париже, Раковский дважды, оба раза с глубоким удовлетворением, обратился к минувшим этапам своей богатой жизни.