Сейдж долго изучает меня, раскачиваясь на каблуках.
– Почему ты думаешь, что это ты все разрушаешь?
Я тихонько смеюсь.
– Я лишь обуза. Не хочу быть здесь. Не хочу быть частью этого. Я не Карминдор, Сейдж. И не могла им быть. Я Черная Туманность, я Принцесса Амара.
И я уничтожаю все, чего касаюсь.
Она садится.
– Ладно, хорошо.
– Что хорошо? – Она слишком спокойна.
– Ты что, не поняла? Это все, Сейдж. Конец. В моей жизни не будет ничего хорошего, совсем ничего. Я в это не верю.
Сейдж подходит, чтобы помочь мне подняться.
– Пойдем.
Ее вытянутая рука парит в воздухе. Я медлю, смотрю на нее и удивляюсь: что она нашла во мне как подруге, почему не понимает?
– Зачем? – спрашиваю я наконец.
– Ты права, ты не Карминдор. Ты – Амара. А знаешь почему? Потому что ты застряла в каком-то паршивом боковом сюжете и смогла его пройти! Ты самоотверженная и храбрая. – Она наклоняется и обнимает меня за плечи. – Элль, когда я смотрела последний эпизод, я вовсе не думала, что Амара все уничтожила. Она спасла вселенную.
– Это Карминдор спас вселенную! Все, что сделала она, – умерла.
– Кажется, ты говорила, на другой стороне существует иная вселенная?
– Какая разница? – резко отвечаю я. – Я бы не смогла быть Амарой, даже если бы захотела. Близняшки потеряли мамино платье и… – У меня в горле встает ком.
Сейдж потирает шею.
– Ну, они его вообще-то не потеряли.
– Что ты хочешь сказать?
– Элль, я… Мне нужно кое в чем признаться, – медленно говорит Сейдж. – Это я взяла платье.
– Ты? Ты его взяла? – Меня осеняет понимание.
– Да. Я тогда сказала, что вывела Франко на прогулку. – Она одновременно стыдится и гордится собой. – Я не думала, что твои сводные сестры будут так мстить! Извини. Я не… Я просто… Мне была невыносима мысль, что эта высокомерная девчонка вырядится в вещи твоей мамы. Я не могла этого допустить. Я пойму, если ты меня возненавидишь на всю жизнь за это.
Я обнимаю ее и зарываюсь лицом ей в плечо. Всхлипываю.
– Спасибо. Спасибо, спасибо.
– Ты в своем уме?
– Я сама хотела украсть его, но не могла. Не знала, как. Я была в ярости, но ничего не могла сделать.
– Но ведь Хлоя взяла твои билеты и твои сбережения из-за того, что я взяла платье.
– Она бы и так взяла. Я в этом уверена.
– О’кей, – она нервно смеется и встает, протягивает мне руку. Я беру ее. Сейдж помогает мне подняться, сжимает мою руку. – Ну что, поехали на конвент? А то здесь мы только время прожигаем.
– Но как мы туда попадем? Автобус уже уехал, и…
– На «Тыкве».
Я разеваю рот от изумления.
– Ты серьезно? Мы не можем ехать на «Тыкве». Твоя мама будет в ярости. Еще один штраф за неправильную парковку, и…
– Отчаянные времена, подружка, отчаянные средства. Я разберусь с ней, когда вернусь домой. А теперь собирайся. Выезжаем.
– У нас нет денег и билетов.
– Разберемся по дороге. Вперед, Бильбо, где твоя тяга к приключениям?
– Ты с ума сошла.
Она хмурит брови.
– Я знаю.
Вытирая глаза, я собираю костюм в сумку, оставляю разбитую корону валяться посреди комнаты и спускаюсь. Сейдж открывает задние двери фургона, там с потолка свисает мамино платье. Я смотрю на него с неприкрытым благоговением.
– Если хочешь, чтобы я починила китель и ты могла его надеть, машину ведешь ты. – Она бросает мне ключи и достает из своего саквояжа маленький швейный набор.
– Стоп, что? – Я ловлю ключи.
– Ты за рулем, ведешь ты, – отвечает она, закрывая дверь фургона, и идет к пассажирскому месту. – Ты же знаешь, как доехать до Атланты?
– Я? – Я быстро обегаю фургон, залезаю в него, ожидая, что в любой момент «миата» Кэтрин может показаться на другом конце улицы. Долго вожусь, вставляю ключ зажигания. Спидометр и все эти крошечные лампочки передо мной кажутся очень сложной панелью управления. – Я же почти не знаю, как вести машину!
– Ты говорила, у тебя есть права.
– Но это не значит, что я много езжу!
– Значит, научишься. – Она берет мою сумку. – У нас четыре часа, полбака бензина, и нас ждет конвент. Ну что, ты готова угнать «Тыкву», Принцесса?
Она улыбается дикой ухмылкой, и я не могу ответить «нет». Просто не могу.
– Есть, второй пилот.
Ухмылка становится шире, и она опускает на глаза свои «Рэй Бэны». Следуя ее примеру, я скрываю красные глаза за дешевыми «авиаторами». Поворачиваю ключ зажигания. Мотор с ревом пробуждается, как животное после спячки, «Тыква» выезжает с подъездной дорожки и исчезает, оставляя позади себя черный дымный хвост.
Дэриен
– Он никогда не станет правильного оттенка синего, – бормочу я себе под нос, поправляя воротник. Униформа висит на крючке в закрытой комнате в центре конвента. Я думал, после двадцати трех дней съемок меня будет тошнить от этого костюма, но теперь мне неуютно без него. Он как вторая кожа.
Я пробегаю пальцами по медным пуговицам и отполированным крылатым звездам. Сегодня утром Гейл накрахмалила фалды, пока я допивал кофе. Не помню, во сколько я лег, но после того, как притащил моих пьяных счастливых коллег обратно в отель, уже было поздно.
– Хороший у тебя улов, – сказала Джесс, заглядывая на заднее сиденье черной машины Лонни.
Выяснилось, что у личного телохранителя есть некоторые плюсы, в том числе возможность в любое время суток вызвать лимузин. А вот Лонни не рад.
– Хорошо, что та девчонка этого не видит.
– Что за девчонка? – пробормотал Кэлвин, лежа лицом вниз поперек сиденья.
– В которую влюблен Дэриен.
– Я не… – возразил было я, но Джесс пьяно прижала палец к моим губам.
– Ш-ш-ш, – скомандовала она, и ее вырвало мне на туфли. Я сбросил их в фойе, а потом остаток вечера пытался избегать стального взгляда Лонни, пока мы растаскивали актеров по их комнатам.
В дверь стучат, мгновением позже входит Гейл.
– Готов, Дэриен?
Я нервно провожу рукой по волосам.
– Конечно. Телефон нашелся?
Она трясет головой. Едва я вернулся в комнату, точнее, вернулся и смыл с себя остатки рвоты, Гейл сообщила плохую новость: мой телефон исчез.
– Понятия не имею, куда я могла его засунуть, – повторяет она в миллионный раз. – Я пыталась звонить на него, но он переключается на голосовую почту. Извини. Я помню, ты просил…