Столыпин - читать онлайн книгу. Автор: Святослав Рыбас cтр.№ 59

В Сибири, на Алтае, в Бийском уезде в селе Старая Барда крестьяне организовали маслодельную артель и торговали сливочным маслом. Они сообща владели сепараторами, маслобойками, другими орудиями. Организовали кредитное товарищество, поставили на мельничной запруде небольшую электростанцию, провели в избы электрический свет. Как назвать те лампочки, горевшие в крестьянских горницах в начале века? «Столыпинскими»? Кроме того, они построили у себя народный дом, то есть клуб, купили синематографический аппарат и смотрели в темном помещении на оживающие в электрическом луче различные случаи далекой жизни. Этот алтайский кооператив, конечно, кажется чудом. Позднейшие кооперативы, подневольные сталинские колхозы, отличались совсем иными достатками. Но что скажем мы, когда узнаем, что в Старой Барде, кроме того, была телефонная станция и все желающие за небольшую плату могли установить у себя телефонный аппарат? А между тем все это было.

Сибирь была богата и свободна. Община сохранила здесь лучшее наследие, идею социальной защиты, коллективизм и была освобождена от «равенства бедных». Неспроста до сих пор образ сибиряка, сильного, великодушного, независимого человека, остается в народной мифологии, несмотря на катастрофическое разрушение сибирской жизни.

Столыпин не был идеологическим противником ни общины, ни крупного помещичьего землевладения. Он был реалистом. Жизнеспособность того или другого явления была для него главным критерием. Может быть, в этом ярче всего выразилась его философия – все, что на пользу России, все хорошо.

«Сибирь всасывала в себя поток людей и затем начинала выбрасывать на внутренний рынок потоки пшеницы, масла и других сельскохозяйственных продуктов», – отмечал в либеральном «Вестнике Европы» экономист Н. Огановский. Более того, и на внешний рынок – тоже. Например, стоимость вывезенного в 1912 году только в Англию масла – 68 миллионов рублей – в два раза превышала стоимость добычи сибирского золота.

Конечно, на вырученные от торговли деньги сибиряки-кооператоры могли бы завести у себя не только телефоны, но и авиацию!

По результатам сибирской поездки Столыпин и Кривошеин представили Николаю обширную записку: «…Растет сказочно… в несколько последних месяцев выросли большие поселки, чуть ли не города». Кроме насущных задач освоения территории в ней ставилась задача перехода с «мужицкого», недостаточно интенсивного, ведения хозяйства к интенсивному, а для этого требовалось ввести в сибирской деревне межевание общинных земель и право собственности. То есть Реформа должна была реализоваться и тут. Но как реализоваться, ведь не принудительно? Столыпин и Кривошеин видели путь в индустриализации, увеличении потребителей сельскохозяйственной продукции.

Из огромного инертного придатка исторической Руси Сибирь превращалась в «органическую часть становящейся евразийской географически, но русской по культуре Великой России» (К. А. Кривошеин).

Между тем правительственной политике, нацеленной больше за Урал, противостояло иное настроение, иная идея – гегемонии на Ближнем Востоке. Напомним, что после соглашения с Англией в 1908 году либеральная интеллигенция вспомнила о Проливах. А осуществление этой идеи неизбежно привело бы к столкновению с Германией, Австро-Венгрией и Турцией.

Впрочем, внешняя политика России отличалась спокойствием и миролюбием. В середине августа 1910 года, когда Столыпин и Кривошеин колесили по Сибири, Николай со всей семьей приехал в Германию и провел два с половиной месяца на родине жены в Гессенском замке Фридберг, в тихой сельской обстановке.

Перед отъездом Николай захотел встретиться с Вильгельмом и обсудить международные дела. Правда, германский император был настроен скептически: соглашение с Англией не прошло бесследно. К тому же тон русских газет был антигерманским.

Тем не менее 22 и 23 октября Николай с Вильгельмом встречались в Потсдаме. Они признали, что нет прямых столкновений интересов России и Германии, и обязались не поддерживать политики, направленной друг против друга. Германия обещала не поощрять австрийские устремления на Балканах, Россия – не поддерживать английские действия против Германии. Это означало сохранение на Ближнем Востоке существующего положения. (И неприятие царем идеи гегемонии в этом районе.)

Не удивительно, что российские газеты холодно отнеслись к Потсдамской встрече.

В Думе произошла открытая дуэль. Милюков выступил с критикой: «Это значит, что наши союзные соглашения перестали быть наступательными и остались только на оборонительной функции». «Ему хочется войны?!» – воскликнул в ответ правый депутат П. Березовский.

В действительности франко-русский союз был только оборонительным, а с Англией никакого союза не было.

Кому же выгодно накалять отношения с Германией?

В Англии были недовольны Потсдамом.

И российская печать – тоже недовольна, открыто солидаризуясь с «владычицей морей».

Новый британский посол сэр Джордж Бьюкенен стремится как можно полнее нейтрализовать Потсдам.

Печатники Петербурга, Москвы, Варшавы, Киева набирают статьи, написанные как будто рукой английского дипломата.

Словно отвечая на все это, новый министр иностранных дел С. Д. Сазонов в беседе с корреспондентом «Нового времени» буквально взывал к проявлению терпимости по отношению к Германии: «Должен сказать откровенно, что вы иной раз бываете слишком желчны… В интересах обоих народов был бы полезен более мягкий тон. Если бы я был магом, я свернул бы свиток судеб так, чтобы время сократилось лет на пять. За этот срок сами собой улягутся взаимные недоверие и раздражение. Время прольет бальзам на горячие раны».

Но нет, напрасно старался Сазонов! Правительство вело свою политику, интеллигенция – свою. В этом плане мысль П. Б. Струве из статьи в «Вехах» объясняет происходящее: «Идейной формой русской интеллигенции является ее… отчуждение от государства и враждебность к нему».

Конечно, можно было бы порассуждать о действиях английской разведки и нарисовать легкодоступный пониманию образ. Однако, допустим, как ни старалась Интеллидженс сервис, ей были недоступны корни российской драмы.

Как только Россия заключает с Японией соглашение (лето 1910 года) – раздается голос Милюкова: «Поддерживая Японию, мы ставим деньги не на ту лошадь».

Как только Россия потребовала соблюдения своих торговых прав и привилегий в Монголии и в случае ущемления интересов русских купцов пригрозила ввести войска в китайские пределы – сразу раздались протесты, сперва в английской печати, затем в петербургской.

Почему так единодушно? Или русские купцы хуже британских?

В либеральных кругах считалось, что союз с монархическими странами ведет к укреплению консерватизма в России, поэтому надо бороться против сближения с Германией, поддерживать Англию, где сильны либеральные традиции. То есть там главенствовал прежде всего партийный, идеологический интерес.

Отсюда всего шаг к «пораженчеству» большевиков во время Первой мировой войны, к провозглашению лозунга «двух культур, буржуазной и пролетарской», к идее уничтожения всего «чужого».