Зеркальный вор - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Сэй cтр.№ 59

Мимо набережной, набирая ход, мчится пеота навстречу показавшейся из-за мыса каракке. Такое чувство, будто киль и весла лодки едва касаются воды. В этот миг странная мысль посещает Гривано: вот бы стереть из памяти свои первые впечатления от этого города (они с Жаворонком тогда боролись на носу корабля за лучшее место для обзора), чтобы сейчас увидеть все это свежим взглядом, уже после того, как он за прошедшие годы повидал немало архитектурных чудес, включая лабиринты тунисской цитадели, пирамиды Гизы и скальные храмы к югу от Мертвого моря. Он опирается на причальный столбик, закрывает глаза и пробует воссоздать ощущения первых дней карантина в Маламокко, когда он стоял у парапета крепостной стены над лагуной, глядя на штормящее море. Жаворонок был рядом, что-то напевая и кривляясь перед крестьянскими девчонками — «Мой благородный друг и я направляемся в Падуанский университет, чтобы стать врачами. Идите сюда, и я устрою вам полный осмотр!» — тогда как Гривано, противясь натиску ветра, пытался разглядеть сквозь марево брызг далекие колокольни и купола.

Бессонная ночь вновь дает о себе знать: он вздрагивает, выходя из полудремы и цепляясь за столбик, чтобы не свалиться в воду. Упавшая трость катится по мостовой, но Гривано успевает придавить ее ногой и, наклонившись, поднимает.

Неподалеку на причале собрались купцы, которые внимательно наблюдают за приближающейся караккой. Гривано следует их примеру. Прежде всего ему бросаются в глаза остатки грот-мачты, частично расщепленной, частично подрубленной на высоте плеча: кто-то явно поработал топором, чтобы освободить судно от поврежденной мачты, сбросив ее с подветренного борта. Когда каракка подходит еще ближе, обнаруживается, что ее корпус утыкан стрелами, испещрен свинцовой картечью и покрыт ржаво-красными потеками.

— Сжалься над нами, Господи! — стонет один из купцов. — Снова пираты…

— Думаешь, это ускоки? — спрашивает другой.

— А кто же еще, дурья твоя голова? Видишь, сколько крови стекло с палубы? Там было пиршество каннибалов, не иначе… — Купец сердито сплевывает в набегающие волны. — Кто-нибудь должен сообщить старой развалине Чиконье, что невеста-море наставляет ему рога с самим дьяволом, а мерзкие отродья этой парочки вовсю резвятся у наших берегов.

Гривано разворачивается и покидает причал. Впереди труппа акробатов-цыган устраивает представление на фундаменте строящейся тюрьмы. Гривано пробирается через толпу, минует аркады Дворца дожей и подходит к двум огромным колоннам на Пьяцетте. Между ними разместились пять игорных столов, где азартный люд трясет глиняные кубки и бросает кости под надзором распорядителей в масках. К каждому столу тянется очередь из городских обывателей и приезжих селян. Новое здание библиотеки Сан-Марко заметно сузило Пьяцетту, превратив ее в подобие ущелья, по всей длине которого сейчас тянутся ярмарочные ряды. От прилавка к прилавку снуют зеваки и покупатели: коренастые крестьянки с Террафермы; немецкие пилигримы, запасающиеся провизией на пути к Святой земле; новобрачные в серебристых вуалях и шелковых платьях. Собравшись с духом, Гривано ныряет в эту толчею.

Гротескная роскошь, выставленная напоказ! Шкатулки с изысканной гравировкой, расписные вазы и статуэтки. Изобилие парфюмерных продуктов: порошки в пакетиках, эссенции во флаконах, ароматные шарики в специальных футлярах. Карманные молитвенники по соседству с гравюрами непристойного характера. Шпалеры с узорами из фальшивого жемчуга. Обувные и галантерейные прилавки ломятся от товаров: башмаков, гребней, шляп, чулок и прочего. Продавцы красок для волос взвешивают размолотые пигменты, насыпая их аккуратными кучками. Золотых дел мастера, медники и жестянщики завлекают клиентов фигурами фантастических зверей, прямо на месте создавая их из фольги и проволоки. Перед лавками оружейников темные личности с пустыми глазами придирчиво выбирают кинжалы, проверяя их остроту. Греки торгуют кожей, ломбардцы — тканями, славяне — шерстью.

Следуя вдоль рядов, Гривано внезапно осознает, что он только что на несколько минут совершенно забыл о своей миссии, ослабил мысленный контроль над хитросплетением интриг, полностью занимавших его в последнее время. И в эти недолгие минуты он действительно являлся тем, кем выглядел: вальяжным господином, совершающим покупки. Подобное случалось с ним крайне редко со времени прибытия в этот город несколько недель назад, а возвращение к реальности всегда сопровождалось тревогой — как у человека, который вдруг вспомнил об оставленном где-то кошельке. Но сейчас Гривано вдруг приходит в голову, что он в наименьшей степени подвержен риску именно в таком раскрепощенном состоянии: присматриваясь к товарам на ярмарке, развлекая своих покровителей из семейства Контарини, дискутируя на разные отвлеченные темы с учеными мужами. Притворство не может быть разоблачено, если человек не притворяется. Интересно, сможет ли он когда-нибудь забыться — то есть выбросить из головы перечень своих измен и вымыслов — до такой степени, что встретит нападки разоблачителей самым искренним и неподдельным изумлением?

Перед входом в собор появляются два маттачини и, раскручивая пращи, начинают метать в гуляющих «бомбы» из яичной скорлупы с мускусной начинкой. Люди с криками подаются в стороны. Воспользовавшись просветом в толпе, Гривано быстро огибает лоджетту перед колокольней и выходит на основную часть площади. Это место он особенно часто и отчетливо, вплоть до мелких деталей, представлял себе на протяжении двадцатилетних странствий; трудно даже поверить, что они с Жаворонком когда-то провели здесь всего лишь несколько дней. Воспоминания о площади Сан-Марко служили ему чем-то вроде маяка в самых разных жизненных ситуациях, помогали справляться с душевным смятением и преодолевать трудности. Но, наконец-то вернувшись сюда, он с удивлением обнаруживает массу несовпадений между реальностью и своей памятью, которая все эти годы невольно подстраивалась под воображение, что-то преувеличивая, что-то меняя, а что-то и удаляя совсем. И сейчас он очутился не в том самом городе своей давней мечты, а в похожем на него месте, где мечта не стала явью, но и не исчезла, постоянно давая знать о своем призрачном присутствии.

Уже завершая круг по площади, он с опозданием замечает, что здесь стало просторнее. Старый гостиный двор для паломников был снесен — его место заняло пока еще недостроенное здание Новой прокурации в этаком вычурно-классическом стиле, — и в результате трапециевидная площадь несколько раздалась в ширину. И сейчас на этом обширном пространстве публике представлены изделия наилучших местных мастеров. Вот стекольный ряд: дельфины в прыжке, вздыбленные драконы, извивающиеся змеи, целая стеклянная армада под всеми парусами. Гривано подходит поближе, чтобы полюбоваться миниатюрным замком из разноцветного стекла — с алыми флагами на башнях, примыкающей зеленой рощицей и крепостным рвом, в котором пузырится золотистое вино.

Но все эти диковины бледнеют по сравнению с выставкой зеркальщиков. Разные мастерские объединились для создания общего павильона — с центральным проходом меж деревянных колонн и стропил, — внутренние стены которого увешаны бесчисленным множеством зеркал. У входа, под вывеской с надписью «VIRTUTUM SYDERA MICANT» ^[16], пятеро горластых членов гильдии зазывают посетителей, приподнимая шапки и не очень стройно, но зато с чувством распевая песенку на мелодию старинной фроттолы, которую в свое время пел Жаворонок, хотя Гривано сейчас не может вспомнить ее оригинальные слова.