Кривые дорожки к трону - читать онлайн книгу. Автор: Юлиана Чернышева cтр.№ 98

Правда, были и те разговоры, при которых он не присутствовал. В первую очередь в тот день, когда папа, против обыкновения, пригласил меня не в кабинет во дворце или в доме, а на прогулку по арлу Таури. И там, медленно шагая по дорожкам меж кустов и клумб, рассказал настоящую историю того, как у него появилось столько дочерей. Это было настолько непривычным, почти неправдоподобным, что я проронила за все время лишь пару фраз. Остальное же время звучал его рассказ, больше походивший на исповедь. Лицемерная правдолюбка в лице тетушки почти не обманула, но преподнесла все так, как удобно было ей. В действительности ни одна из девочек не приходилась отцу ребенком по крови. Как ни иронично, за исключением меня и Истара. На не прозвучавший же вопрос «зачем?» ответ я нашла сама.

У заривийцев существовало такое понятие, как ана-рак-тари — плата перед богами. Когда человек чувствовал, что он прогневал богов, и желал искупления, то сам назначал цену, которую готов заплатить. И если все получалось, как задумано, то считалось, что грехи прощены. Наверное, принятые на воспитание чужие дети, дочери тех, кто продавал себя за деньги, и были папиным ана-рак-тари. Долгой и кривой дорогой к прощению.

Еще более шокирующим была вовсе не просьба отца ничего не рассказывать сестрам — этого я не собиралась делать и так, а то, что он решил посоветоваться со мной в одном вопросе. И, может, это было не слишком честно по отношению к Нейни, Диатриссе, Беренис, Гвен, Денизе и даже ко мне самой, но двух вариантов ответа быть не могло. Никто из младших больше не должен был выходить замуж по расчету. Отныне каждая из них имела право сама выбирать судьбу и того, с кем ее связать. И что-то подсказывало, что свадьба Клары ждала нас в самом ближайшем будущем.

Но главным, о ком были все мои мысли, все равно оставался Истар. Почти неделю над разрешением его ситуации бились лучшие менталисты Дастара, но пока брат все равно оставался под влиянием плетения. Никто не мог знать достоверно, было ли это очередным коварным планом Тарессы или же ее упущением, но свищ сработал не так, как должен был. И вместо того чтобы продолжать вести обычную жизнь во всем, что не касалось прямых приказов «хозяина», Ис стал полностью от них зависим. Он не спал, если ему не велел этого сделать Ирвин, не ел, не ходил по комнате. Существовала лишь оболочка человека с туго связанной заклятием душой.

После единственного посещения его в закрытом крыле «Лилейника» я еще долго не могла справиться со слезами, а уж зрелище сидящей на кровати куклы, в которой едва угадывался настоящий Истар, преследовало и того дольше. Это было куда хуже смерти, и все чаще я думала о том, что наказание Тарессы стало слишком легким для нее. Куда справедливее было подвергнуть ее тому, на что собиралась обречь кого-то она, изначально создавая артефакт.

Когда нас с мужем вызвали во дворец, мы готовились к худшему. Это было ужасно, но позволить родному человеку и дальше существовать в таком состоянии — ужаснее стократ.

Его величество был хмур, а отец даже не поднял взгляда, когда мы вошли, продолжая вручную править писарь, как будто этим некому было заняться.

— Отец? — Ир прикрыл дверь за нашими спинами, подводя меня к свободному креслу и помогая присесть, подчинившись взмаху руки короля. А затем опустился рядом и сам. — Есть новости?

— Есть. — Лайд Инзор взглянул на папу, но тот по-прежнему не считал нужным отрываться от своего занятия. — Мне сообщили, что нашли способ снять с Истара заклятие без опасности для его жизни. — Новость была хорошей, даже отличной. Только по тону сказать этого было нельзя. И следующие слова все объяснили: — Велика вероятность, что память при этом сохранить не удастся. Точнее, надежды, что ее вообще возможно сохранить, практически нет.

Я закрыла глаза. Упования на удачный исход утекли как вода сквозь пальцы.

— Мы все равно должны попробовать, — отозвался спустя полминуты молчания Ирвин. — Хуже, чем есть сейчас, уже все равно не будет. Мы не можем лишить его шанса на нормальную жизнь.

Король переглянулся с отцом, наконец-то соизволившим поднять глаза. Кивнул, словно подтверждая или разрешая что-то, и произнес:

— Даже если все пройдет хорошо, Истар Аратэр может умереть.

Я нахмурилась от непонимания и от кощунственных мыслей, которые сразу же пронеслись в голове. А отец поднялся из кресла и прошел к небольшому столу, вынимая из папки на нем два плотных листа бумаги. И, вернувшись, протянул их мне, жестом предложив Иру посмотреть тоже.

Это были портреты. На одном из них был изображен брат, такой, каким его привыкло видеть большинство — улыбчивый, со слегка завивающимися прядями светло-льняных волос и открытым взглядом лукаво прищуренных серых глаз. Мужчина на втором на первый взгляд имел с Истаром мало общего. Он выглядел старше лет на пять, с почти черными волосами, собранными в низкий хвост, с косой челкой, прикрывавшей половину лба, щегольскими усиками, носом с легкой горбинкой и не дастарским, а скорее шинтайским разрезом глаз. А подбородок его рассекал надвое короткий, но вполне заметный шрам. Странным образом я находила в нем черты и папы и самой себя.

И только если поставить два портрета рядом, переводя взгляд с одного на другой, становилась видна схожесть двух мужчин. В форме лица и губ, цвете глаз, углах скул. Но она была скорее из тех, что иногда может объединять двух совершенно не относящихся друг к другу людей.

Ирвин, кажется, пришел к тому же выводу, вскинув взгляд на снова присевшего в кресло отца.

— И кем он будет?

— Моим сыном и наследником, — отозвался отец, кивнув и тем самым подтверждая догадку, прозвучавшую в вопросе Ира. — Арестир раньше носил фамилию матери — Назави. Жил в городе, в моем арле, воспитывался матерью, которая умерла пару лет назад. Участвовал в последнем конфликте с хасайцами, попал под заклинание их шамана и потерял память. А волосы поседели, так что теперь приходится подкрашивать их порошком из листьев индиго. Я заберу его в арл. Поправит здоровье, восстановит утраченные знания. Позже представлю его ко двору.

Тишина в комнате почти оглушала.

Целители были способны на многое — вовремя вмешавшись, даже вырастить потерянную конечность или спасти разумного после ранения в сердце. Что для них срастить кожу и мышцы, изменив разрез глаз, или добавить хрящевых тканей, поменяв форму носа? А уж сделать так, чтобы рана не зажила бесследно, а образовался шрам, и вовсе проще простого. И, наверное, у отца и его величества точно есть план, как убедить всех, что принц Дастара действительно мертв. А даже если кто-то когда-то заметит сходство между ним и Арестиром, две капли крови легко докажут, что последний — действительно сын придворного мага.

Но разве могли мы так поступить с братом, сыном и племянником? Дать ему новую жизнь, изначально построенную на лжи и подлоге, — было ли это правильным? Могло ли подобное вообще быть правильным?

Я посмотрела на мужа, который наверняка задавал себе сейчас тот же вопрос. И, кажется, ответы тоже сходились — могли. У нового Истара было бы то, чего лишили предыдущего — настоящий отец, куча сестер, которые непременно полюбят его, собственный дом и арл, принадлежащий ему по праву крови и рождения. А я сделаю все зависящее, чтобы в этой его жизни не было больше такой боли и предательств. Мы сделаем, пришлось поправить себя, когда Ир взял мою ладонь и слегка сжал пальцы.