МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 177

Впрочем, ходят слухи, что Громыко все же пытался сговориться с председателем Совета министров Николаем Александровичем Тихоновым. Союз не получился, и Громыко понял, что его надежды иллюзорны. Но свой голос в политбюро он решил отдать подороже. После закулисных переговоров Громыко согласился рекомендовать на пост генерального секретаря Горбачева.

«Вечером на даче в Заречье, накануне заседания политбюро, где должен был быть решен вопрос об избрании нового генерального секретаря партии, раздался телефонный звонок, — пишет Эмилия Громыко-Пирадова. — Михаил Сергеевич Горбачев просил папу о срочной встрече. Папа, мама и я сидели в столовой и пили чай. Папа тотчас прошел в прихожую, надел пальто и выехал в город. Вернулся он где-то около двенадцати часов ночи. На следующий день на заседании политбюро папа выдвинул кандидатуру Горбачева на должность генсека».

11 марта на заседании политбюро, после того как академик Чазов изложил медицинское заключение о смерти Черненко, слово неожиданно взял Андрей Андреевич:

— Конечно, все мы удручены уходом из жизни Константина Устиновича Черненко. Но какие бы чувства нас ни охватывали, мы должны смотреть в будущее, и ни на йоту нас не должен покидать исторический оптимизм, вера в правоту нашей теории и практики. Скажу прямо. Когда думаешь о кандидатуре на пост генерального секретаря ЦК КПСС, то, конечно, думаешь о Михаиле Сергеевиче Горбачеве. Это был бы, на мой взгляд, абсолютно правильный выбор…

Громыко произнес настоящий панегирик будущему генсеку, подхваченный остальными членами политбюро. А Горбачев в знак благодарности оставил Андрея Андреевича в политбюро и произвел из министров в председатели Президиума Верховного Совета СССР. Этот вопрос решился 29 июня 1985 года на заседании политбюро. Михаил Сергеевич сказал:

— В нынешних условиях целесообразно, чтобы генеральный секретарь ЦК КПСС сосредоточился на вопросах партийного руководства. В связи с этим вношу предложение рекомендовать для избрания председателем президиума товарища Громыко. Андрей Андреевич — один из старейших членов партии, имеет большой политический опыт, известен как в нашей стране, так и в мире. Все это отвечает нынешней ситуации, интересам наиболее рациональной расстановки сил.

Благодаря этому Громыко еще три года провел на олимпе, тогда как остальных членов прежней команды Горбачев сразу разогнал. Потом Громыко, уйдя на пенсию, будет ругать Горбачева. Но пока оставался при должности, покорно исполнял волю очередного хозяина. Иностранные гости отмечали, что при Горбачеве «Громыко, пока он еще участвовал в переговорах, никогда не вмешивался по собственной инициативе в разговор и открывал рот, только когда его спрашивали».

Он-то прекрасно понимал, скажем, что антиалкогольная кампания поставила советских послов за границей в дурацкое и позорное положение, но беспрекословно выполнил постановление политбюро. Корниенко подготовил проект циркуляра, который запрещал подавать спиртные напитки на протокольных мероприятиях, и требовал следить за тем, не пьют ли посольские работники, а Громыко его подписал. Когда в советских посольствах перестали подавать спиртное, над нашими дипломатами откровенно смеялись, а репортеры подлавливали советских людей в магазинах, где они тайком покупали вино и виски. Угощать перестали и официальные делегации, которые приезжали в СССР, что тоже не повышало престиж государства.

2 июля 1985 года Громыко в последний раз побывал в своем кабинете в Министерстве иностранных дел. Он ни с кем не попрощался, даже не собрал коллегию. Просто встал и ушел. Сотрудники МИД сгрудились у окон, чтобы увидеть его отъезд.

Он продолжал следить за международными делами. Ему, конечно, не нравилось, что делалось без него. Один раз Громыко пригласил своего сменщика Шеварднадзе с женой к себе на дачу. Но живого разговора не получилось. Все чувствовали себя скованно.

Олег Трояновский, которого Горбачев отправил послом в Китай, нанес Громыко визит вежливости. Сказал, что задача — нормализовать советско-китайские отношения. Председатель Президиума Верховного Совета вдруг возразил, что ничего из этого не выйдет.

— Почему? — удивился Трояновский.

— Они уже слишком связаны с американцами.

Мир менялся, но Громыко жил прошлым. Он приезжал в Кремль точно к девяти часам, уточнял с помощниками распорядок дня. Выступление на XXVII съезде партии переделывал девятнадцать раз.

Громыко стал ездить по стране. Все, что он видел, производило на него тягостное впечатление. Андрей Андреевич плохо представлял себе жизнь в родной стране, был оторван, как и все члены политбюро, от реальности, не подозревал, что в магазинах пусто, что людей охватила тоска и они смертельно хотят перемен. Перестав быть министром, он оказался ненужным. По привычке высказывался на каждом заседании политбюро, но невпопад. Его речи походили на старческое брюзжание. Однажды удивленно сказал:

— Я вот тут гулял по улице Горького и газированной воды не нашел.

Горбачев смотрел на него снисходительно. Новые члены политбюро — иронически или раздраженно.

Громыко решительно выступил против любых попыток реабилитировать жертвы сталинских репрессий. Он специально взял слово на политбюро, чтобы высказаться на сей счет:

— Нельзя проходить мимо того, что у нас не перевелись люди, которые хотят, чтобы мы вернулись к переоценке прошлого, снова поставили под вопрос Сталина, индустриализацию, коллективизацию. Это просто недопустимо. Мы не можем быть добренькими. Тут сомневаться нечего…

Президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук Александр Александрович Никонов обратился в политбюро с просьбой реабилитировать Кондратьева, Чаянова и других выдающихся экономистов, уничтоженных Сталиным. Это особенно возмутило Громыко; их реабилитация как бы перечеркивала его собственную жизнь.

— Разве это можно делать? Это были махровые защитники кулачества. Мне самому, когда я преподавал политэкономию, приходилось разоблачать этих горе-теоретиков, выступавших главным образом под флагом защиты кулачества и свободного хуторского хозяйства. А теперь нам предлагают, видите ли, реабилитировать этих буржуазных лжеученых.

В 1988 году после отпуска Андрей Андреевич собирался лететь в Пхеньян с визитом. Но в один из сентябрьских дней к нему в Верховный Совет заехал Горбачев. Они поговорили, визит был отменен, и Громыко подал в отставку. Когда его отправляли на пенсию, он попросил: оставьте мне дачу, машину и одного помощника — писать мемуары.

Генеральный секретарь Михаил Горбачев и глава правительства Николай Рыжков подписали 20 октября 1988 года документ под названием: «О материально-бытовом обеспечении Т. Громыко А.А.»: «В соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 октября 1988 г. № 1194-232 установить т. Громыко пенсию союзного значения пожизненно в размере 800 рублей. Сохранить за т. Громыко А.А. порядок пользования дачей и охраной, транспортом, курортными дачами, столом заказов, бытовыми учреждениями (пошивочная и др. мастерские) 9-го управления КГБ СССР, а также медицинское обслуживание в спецполиклинике и спецбольнице 4-го Главного управления при Минздраве, предоставлявшееся ему до ухода на пенсию».