МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 106

— Андрею Януарьевичу плохо, он умирает!

Замятин и охранники поднялись на лифте и увидели его сидящим в кресле с откинутой головой, воротник рубашки разорван. Его переложили на диван, один из охранников бросился за врачом. Прибежал его личный врач, стал делать ему уколы. Пришла и врач представительства. Она посмотрела ему в глаза и констатировала:

— Не надо уколов, он уже мертв.

Через некоторое время позвонил постоянный представитель США в ООН Генри Кэбот Лодж:

— Господин Замятин, у вас что-то произошло?

Леонид Митрофанович ответил:

— Нет, все в порядке.

— Как ничего? — удивился он. — Если вам нужна помощь, она будет немедленно оказана.

И через несколько минут у подъезда советского постпредства появился американский реанимобиль. Откуда же американцы могли узнать о случившемся? Замятин еще не успел позвонить ни послу в Вашингтон, ни заместителю Вышинского по постпредству. Впоследствии, когда сотрудники госбезопасности проверяли кабинет, то нашли в ножке письменного стола потайной микрофон. Его личные беседы, тайные переговоры, диктовки — все записывалось американцами. Вышинский так старался ошеломить американцев своими домашними заготовками, а они заранее знали все, что он им приготовил. На свое счастье, он не дожил до этого печального разоблачения.

В ООН были произнесены подобающие случаю скорбные слова, кто-то из дипломатов, возможно, искренне сожалел, что никогда больше не услышит этого краснобая. В Москве, когда Андрея Януарьевича хоронили, говорят, ни один человек слезинки не проронил. Как же он, должно быть, насолил людям, с которыми работал…

Впрочем, отнюдь не все помянули бывшего министра злом. Корней Чуковский записал в дневнике 23 ноября: «Умер А.Я. Вышинский, у коего я некогда был с Маршаком, хлопоча о Шуре Любарской и Тамаре Габбе. Он внял нашим мольбам и сделал даже больше, чем мы просили, так что Маршак обнял его и положил ему голову на плечо, и мы оба заплакали…»

— Не понимаю, почему так относятся к памяти Вышинского, — удивлялся Молотов. — Ведь это был способный и дельный работник. Не все имеют такие качества дипломатов, какие имел он…

Урну с прахом Вышинского захоронили в Кремлевской стене слева от Мавзолея. Он единственный из министров иностранных дел, удостоенный этой чести. Но после смерти, в советские времена его старательно вычеркивали из истории дипломатии, как Троцкого или Шепилова. Он не был ни осужден, ни репрессирован, но его просто стеснялись упоминать.

* * *

Андрей Януарьевич Вышинский остался в истории как прокурор, судья и обвинитель на печально знаменитых московских процессах тридцатых годов. Но прокурором СССР Вышинский был всего четыре года, столько же лет он занимал пост министра иностранных дел. А в общей сложности он проработал в Министерстве иностранных дел четырнадцать лет — больше, чем в прокуратуре. Однако в историю он вошел все-таки как прокурор. И это правильно. Он, даже будучи министром иностранных дел, так и остался прокурором — только в масштабах всего земного шара.

До и после Вышинского министрами иностранных дел становились люди, случайно вознесенные на дипломатический олимп. В других исторических обстоятельствах они не заняли бы столь заметного места. Андрей Вышинский в любую эпоху и в любой стране занял бы высокое положение, отвечающее его природным талантам и дарованиям. И может быть, в другие времена не проявились бы так ярко заложенные в его характере душевная подлость, трусость и беспринципность.

В первых числах октября 1945 года, после окончания войны, Сталин впервые за последние годы уехал отдыхать на юг и пробыл там достаточно долго. «Он постарел, — вспоминала его дочь Светлана. — Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось…» В разрушенной и голодной стране стали строить ему дачи — под Сухуми, возле Нового Афона, на Валдае и дачный комплекс на озере Рица.

Сталин уехал из Москвы и словно исчез. Никто ничего не знал. Иностранные журналисты стали говорить, что его отправили в отставку, что он тяжело болен или вообще уже умер, только русские не знают, как об этом сообщить.

В сентябре в Лондоне на встрече министров иностранных дел недавним союзникам уже ни о чем не удалось договориться. Государственный секретарь США Бирнс и американский посол в Москве Аверелл Гарриман решили, что прямой разговор со Сталиным поможет понять, чего хотят русские.

15 октября 1945 года нарком Молотов принял Гарримана, который накануне получил от президента Трумэна послание для Сталина с указанием «Вручить лично». Молотов объяснил послу, что генералиссимус выехал на отдых приблизительно на полтора месяца. Он находится довольно далеко от Москвы, поэтому сейчас не занимается делами.

Гарриман настаивал:

— Президент надеется, что генералиссимус Сталин сможет принять его. Хотя, разумеется, генералиссимус Сталин заслужил отдых.

— Не только сам товарищ Сталин, — говорил Молотов, — но и все его коллеги считали, что он должен получить настоящий отпуск. Во время войны товарищ Сталин не имел никакого отдыха.

— Во время физкультурного парада в Москве, — любезно заметил Гарриман, — я обратил внимание, каким крепким выглядел генералиссимус Сталин.

— Товарищ Сталин действительно крепкий человек, — подтвердил нарком иностранных дел.

Гарриман сказал, что и в кинофильме о физкультурном параде генералиссимус Сталин тоже выглядит очень бодрым и жизнерадостным. Молотов ответил, что все советские люди, посмотрев этот фильм, будут рады видеть товарища Сталина в хорошем настроении и хорошо выглядящим…

16 октября просьбу Гарримана рассмотрели оставшиеся на хозяйстве члены политбюро Маленков, Молотов, Берия и Микоян. Они доложили Сталину: «Мы считаем, что Гарримана с посланием Трумэна следует принять ввиду просьбы президента, а также ввиду того, что американцы взяли на себя инициативу в вопросе о дальнейшем обсуждении происшедшего на Лондонской сессии Совета министров. В этом деле, однако, нежелательным является то, что Гарриман будет знать место Вашего пребывания на отдыхе».

Победило любопытство. Вождю, как и членам политбюро, хотелось знать, что же говорится в послании американского президента. Следующей ночью Сталин ответил Москве: «Ввиду выраженного Вами желания я не возражаю против приема Гарримана в Сочи с целью выслушать его комментарии к посланию Трумэна. Если во время беседы с Гарриманом выяснится, что он не ограничивается своими комментариями и добивается решения вопроса, я отвечу, что, находясь в отпуску, не могу принять какого-либо решения без участия представителя правительства. В этом случае я вызову Молотова, и вместе с ним примем решение, которое будет либо положительным, если решение будет благоприятным для нас, либо отрицательным, если оно не будет благоприятным».

24 октября 1945 года Гарримана доставили самолетом в Адлер. На аэродроме его ждали постоянный переводчик вождя Владимир Николаевич Павлов и начальник охраны Николай Сидорович Власик.