Война и честь - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Марк Вебер cтр.№ 68

Это было странно. В её жизни всегда были любящие родители, во всем поддерживавшие дочь. У неё всегда был Нимиц. Она безошибочно различала эмоции окружающих. А свои – нет, не получалось. Странно, но факт.

Лишь одна вещь во вселенной внушала ей ужас: собственное сердце.

Ничего она в этих чертовых сердечных делах не понимала, ровно ничего. Угроза жизни, долг, моральная ответственность… такие вещи она встречала с поднятым забралом. Не без страха, конечно, но зато не было в этом страхе предательской дрожи, обескураживающей неуверенности в себе, боязни поражения по собственной вине. Но на этот раз она словно оказалась посреди минного поля, понятия не имея, как отсюда выбираться, не уверенная, что посмеет взглянуть в лицо опасности. Да, она по-прежнему улавливала и понимала эмоции Хэмиша и Эмили, но это знание никак не превращалось в магическое заклинание, способное в один миг расставить все по местам.

Она знала, что Хэмиш Александер любит её. Она знала, что любит Хэмиша Александера. И знала, что они с Эмили любят друг друга, и знала, что ни один из них троих не желает причинить боль двум другим.

Но их желания ничего не могли исправить. Что бы они ни сделали, что бы ни случилось в дальнейшем, кому-то из них обязательно будет ещё больнее. А за глубоким личным страхом этой грядущей боли таилось леденящее лущу понимание того, скольких еще людей коснется их решение – которое должно касаться только их самих, и никого больше.

«Может быть, – подумала Хонор, сидя за столом напротив Эмили с Хэмишем и потягивая маленькими глоточками вино, – всё было бы иначе, будь у меня побольше уверенности в себе». Она завидовала невозмутимости Эмили, особенно помня, как потрясло графиню пугающее признание, услышанное в атриуме. Эмили давно знала о чувствах Хэмиша, но неожиданное известие о том, что Хонор отвечает ему взаимностью, стало для неё ударом. А ответом на удар был гнев. Короткая, но острая как нож вспышка ярости – Хонор осмелилась любить её мужа! – неосознанная реакция, сформированная голым инстинктом и внезапным осознанием близкой и несравнимо большей опасности. Заставив себя смириться с тем, что её муж в битве с собственными чувствами обречен на поражение, она вдруг обнаружила, что человек, на которого она рассчитывала как на союзника, уже проиграл эту битву. Чудовищное напряжение ревности и обиды не могло не прорваться в тот миг, но затем Эмили в считанные минуты полностью совладала со своими страстями. Хонор это просто потрясло.

Но в Эмили Александер Хонор изумляло многое. Эту, на первый взгляд совершенно непохожую на Алисон Харрингтон женщину, роднило с матерью Хонор спокойное осознание полноты своей личности, и не только в профессиональной сфере, – во всех движениях души. Хонор, которая очень долго была нескладным, угловатым, долговязым подростком, всегда завидовала материнской уверенности – так же, как завидовала, порой отчаянно сбиваясь на возмущение, её красоте и непокорной чувственности. Но даже во власти самой острой обиды она отдавала себе отчет в том, что с её стороны это просто глупо. Мать не может перестать быть красивой и не может перестать быть собой, а если постарается измениться, чтобы дочь не чувствовала себя рядом с ней неполноценной и невзрачной, это будет неправильно. Не должна она быть никем другим, кроме самой себя.

Именно этому учили свою дочь Алисон и отец, пусть и не отдавая себе в этом отчета. Собственным примером и безграничной и безоговорочной любовью. И они добились того, что Хонор чувствовала себя цельной натурой. У нее осталось лишь одно уязвимое место, тщательно скрываемая незаживающая рана в самом сердце. В том уголке души, где должна жить вера в то, что кто-нибудь её обязательно полюбит… если у него не будет другого выхода, мысленно добавляла она про себя.

Как это глупо, глупо, глупо, повторяла она до бесконечности. Казалось бы, рядом с родителями и Нимицем она давным-давно должна была поверить, что не может быть таким уродским исключением из всей Галактики. Всё было без толку. А потом, в Академии, на её пути оказались Павел Юнг и гардемарин Карл Панокулос – один попытался ее изнасиловать, а второй… обидел еще более жестоко. Она пережила тогда страшную душевную драму, но – пережила. Сумела выжить, а потом, благодаря Полу Тэнкерсли, научилась исцелиться. Научилась помнить, что есть люди, которые могут её любить – и любят. На протяжении жизни её любили очень многие люди, так по-разному, но одинаково сильно и искренне – она ощущала это буквально физически. Пол Тэнкерсли, родители, Джеймс МакГиннес, Андреас Веницелос, Эндрю Лафолле, Алистер МакКеон, Джейми Кэндлесс, Скотти Тремэйн, Миранда Лафолле, Нимиц…

Но в самых потаенных глубинах души, там, куда не проникло никакое исцеление, всё еще жил страх. Теперь она боялась не того, что её не будут любить, а того, что любить её никому не позволено. Что сама вселенная карает тех, кто осмеливается нарушить запрет, – слишком многие любившие её люди погибли именно из-за неё.

Никакой логики в этом рассуждении не было, но Хонор потеряла слишком многих, и каждая гибель тяжким бременем ложилась на душу. Сколько их было… Офицеры, старшины, рядовые – служившие под её командованием и заплатившие жизнями за её победы. Телохранители, которые погибли, спасая жизнь своего землевладельца. Друзья, которые сознательно заступили дорогу смерти – и проиграли в схватке – ради Хонор. Слишком часто это происходило, слишком часто цена была непомерной, и Хонор не могла избавиться от ощущения, что любой, кто осмелится полюбить её, получает смертельную черную метку. Логика была слишком слабым оружием против ни на чем не основанной внутренней убежденности. Хонор постепенно училась бороться с иррациональными страхами, но несколько выигранных сражений не означали победы в войне. Её любовь к Хэмишу Александеру окружало облако переплетенных и перепутанных эмоций и желаний, страхов и обязательств, а ставки в этом сражении были исключительно высоки.

– Итак, – сказал наконец Хэмиш, дрогнувшим голосом нарушив затянувшееся молчание, – вы уже решили, как нам найти на них управу?

Говорил он непринужденно, почти насмешливо, но шутливый тон никого не мог обмануть, включая и его самого. Хонор оглянулась на Эмили.

– Думаю, мы нашли, с чего можно начать, – невозмутимо сказала графиня.

Хонор до сих пор не могла справиться с удивлением от того, что невозмутимость Эмили была непритворной.

– Не скажу, что будет легко, и даже не уверена, что сработает так, как мне хотелось бы – с учетом сложившихся обстоятельств, – она бросила короткий взгляд на Хонор, – но мне хочется верить, что по крайней мере самые острые зубы мы им обломаем.

– Каждый раз, когда мне требовалось маленькое политическое чудо, я всегда мог на тебя положиться, Эмили, – с улыбкой сказал Хэмиш. – Когда я занимаюсь боеготовностью флота или выигрываю сражения, я точно знаю, как это делается. Но с такой мразью, как Высокий Хребет или Декруа… – Он покачал головой. – Даже не знаю, с какого конца подступиться.

– Не лукавь, дорогой, – мягко поправила Эмили. – Дело не в том, что ты не способен иметь с ними дело, и ты это знаешь, правда? Просто, едва завидев их, ты впадаешь в бешенство и тут же вскакиваешь на коня своего морального превосходства, чтобы обрушиться на врагов копытами праведного гнева. А когда ты опускаешь забрало шлема странствующего рыцаря, обзор сразу становится заметно хуже. Не так ли?