Оскар Уайльд - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ливергант cтр.№ 42

Карсон: Не кажется ли вам, что эти несчастные люди, которым, в отличие от вас, не дано воспарить в высшие сферы, могут истолковать эти чувства не лучшим образом?

Уайльд: Несомненно. Эти чувства они могут приписать чему угодно. Но меня мало интересует невежество других. Моя высшая цель — цивилизовать общество…

После чего адвокат (для Куинсберри Карсон — адвокат, для Уайльда же, по существу, — прокурор) обращает свой «беспристрастный» взгляд на переписку Уайльда с сэром Альфредом Дугласом, и словесная казуистика продолжается в том же духе. Карсон вычитывает из текста писем улики, свидетельствующие о предосудительном характере отношений Уайльда и Бози. Уайльд придерживается прежней тактики: стремится развести жизнь и литературу, доказать, что фразы вроде «твои алые губы подобны розам» или «твоя нежная, из чистого золота душа, что поселилась между страстью и поэзией», — не более чем художественные образы, не имеющие к реальности никакого отношения. Присяжные, в большинстве своем, принадлежали, по всей вероятности, к тем «обывателям и невеждам», кому было «не дано воспарить в высшие сферы», кого не удалось «цивилизовать», и поверили они не Оскару Уайльду и Эдварду Кларку, а маркизу Куинсберри и Эдварду Карсону.

Спустя всего два дня, 5 апреля, обвинение лорда Куинсберри в клевете признано судом неправомочным; Куинсберри оправдан и выпущен на свободу. Триумфатор пишет Уайльду записку следующего содержания: «Если Англия дает Вам право уехать, тем лучше для Англии! Но если Вы возьмете с собой моего сына, я последую за Вами, куда бы Вы с ним ни направились, и пристрелю Вас как собаку».

Лорд Куинсберри оправдан, а вот Уайльд задержан: 6 апреля, с санкции министра внутренних дел, подписан ордер на его арест. Время подписания — начало шестого вечера, а это означает, что при желании Уайльд еще мог бы успеть на вечерний поезд в Дувр. Спустя час писатель арестован и отвезен в полицейский суд на Боу-стрит, где уже собралась толпа, выкрикивающая непристойности. Арестовавший Уайльда полицейский предупреждает, что шансов быть взятым на поруки у него нет. В это самое время Роберт Росс едет на Тайт-стрит, где вместе со слугой Уайльда взламывает двери в кабинет хозяина дома, а также в спальню и выносит из дома письма и рукописи; пытается найти компромат — рассказ «Портрет мистера У. X.», но тщетно.

На следующий день, 7 апреля, полицейский суд предъявляет Уайльду обвинение в совершении правонарушений, подпадающих под действие одиннадцатого раздела закона об изменении норм уголовного права от 1885 года. А выражаясь попроще — в содомии. Уайльду — полицейский оказался прав — отказывают в освобождении под залог и держат в тюрьме «Холлоуэй» до 26 апреля, вплоть до начала первого процесса.

11 апреля в дом на Тайт-стрит являются судебные приставы: они описывают имущество и продают с молотка все, что задолжали Уайльды. Аукцион превращается в постыдный балаган: многие ценные вещи, в том числе переписка супругов, украдены, остальные продаются за бесценок. Распродаются подаренные Уайльду ценные книги с автографами многих крупных писателей современности: Уитмена, Суинберна, Малларме, Уильяма Морриса, Верлена, а также картины (рисунок Уистлера «ушел» за один шиллинг), детские игрушки.

Спустя еще несколько дней имя Уайльда сначала исчезает с театральных афиш, а следом, «по требованию возмущенной общественности», снимаются идущие в Лондоне «Идеальный муж» и «Как важно быть серьезным». В Америке отменены гастроли пьесы «Женщина, не стоящая внимания», а вот «Идеальный муж» в постановке Дэниэля Фромена по-прежнему играется в нью-йоркском театре «Лицеум».

В апреле, незадолго до начала первого процесса над «первосвященником декадентов», как назвала Уайльда «Нэшнл обсервер», бегут во Францию его ближайшие друзья Роберт Росс и Мор Эйди. Вместе с Россом поспешно покидают страну многие богатые и известные содомиты, которые еще совсем недавно чувствовали себя в относительной безопасности. Уедет и Альфред Дуглас, но позже; пока же он постоянно навещает Уайльда в тюрьме «Холлоуэй». «Я не одинок, со мной рядом хрупкое золотоволосое создание, что сродни ангелу, — пишет Уайльд Леверсонам. — В поглотившей меня мгле он подобен белому цветку». За день до начала первого процесса «белый цветок» присоединится к Россу и Эйди: из Лондона Дуглас направляется сначала в Кале, а затем в Руан, куда Уайльд пишет ему проникновенные письма: «Если б настал день, когда мы могли бы жить с тобой в маленьком домике на Корфу или на другом волшебном острове! Ах, какой упоительной была бы наша жизнь! Протягиваю к тебе свои руки. Дожить бы, чтобы коснуться твоих волос и твоих пальцев!» Доживет и коснется. И не один раз.

С 26 по 29 апреля в Центральном уголовном суде под председательством судьи Чарлза проходит первый процесс над Уайльдом. Рядом с писателем на скамье подсудимых Альфред Тейлор. Свидетельские показания против Уайльда дают завсегдатаи притонов, сводники, профессиональные шантажисты, которым, по всей видимости, гарантирована неприкосновенность и щедро заплачено за разоблачительные признания.

29 апреля, четвертый день первого процесса, как и первый день процесса над Куинсберри в начале месяца, отдан литературе. На суде зачитываются два стихотворения Альфреда Дугласа. Первое, «Во славу стыда», заканчивается словами: «Из всех страстей нежнее нет Стыда». Второе завершается весьма сомнительным, с точки зрения викторианского правосудия, признанием: «Я — та Любовь, что называть себя не смеет». Как тут не вспомнить стихи самого Уайльда, которые он писал в том же возрасте, что и Дуглас, — например, «Бремя Итиса». На вопрос обвинителя, не идет ли тут речь о противоестественной любви, Уайльд отвечает отрицательно. Объясняет, что это чувство, которое питает человек в возрасте к человеку более молодому; ссылается на Шекспира и Микеланджело. Обвинителя этот ответ вполне устраивает.

Спустя два дня, 1 мая, присяжные расходятся во мнении, какой вынести вердикт, обвинительный или оправдательный. Большинство, причем абсолютное (десять против двух), — за вердикт обвинительный. Тем не менее назначаются повторные слушания и суд в новом составе.

Тем временем Уайльда выпускают из тюрьмы «Холлоуэй» под небывалый залог в 5 тысяч (!) фунтов, из которых половину дает Констанс. Уайльд безуспешно пытается снять номер в отеле, но для него свободных номеров теперь нет; отныне Уайльд — пария, persona non grata. Отказывают Уайльду в номерах не столько из соображений морали, сколько из страха — люди Куинсберри, как видно, пригрозили владельцам гостиниц расправой. Остается искать пристанища у матери и брата. Уилли, с которым Уайльд уже полтора года не разговаривает, женился вторично и живет с женой у Сперанцы. «Уилли, приюти меня, или я умру на улице», — будто бы сказал старшему брату младший, отчаявшись найти крышу над головой. Прожив два дня у матери на Оукли-стрит, он переезжает в дом своих друзей, Эрнеста и Ады Леверсон в Южном Кенсингтоне, где остается до окончания второго процесса. К Леверсонам приезжает Констанс, умоляет мужа поскорее уехать. Уайльд в очередной раз отказывается. Отклоняет и предложение Харриса нанять яхту и бежать во Францию; с владельцем яхты предприимчивый Харрис уже договорился. Если верить Харрису, примерно в это время между ним и Уайльдом происходит следующий примечательный обмен репликами.