Сергей Есенин. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Олег Лекманов, Михаил Свердлов cтр.№ 144

О подробностях пребывания Есенина в Батуме один из его тамошних приятелей позднее рассказывал Э. Герману: “Мы, грузины, поэтов уважаем. Живи, пожалуйста, пиши стихи. Но ведь он сам в драку лез! Одного ударил – смолчали: Бог с тобой, думаем, ты поэт; другого ударил – смолчали. Так ведь он стал после этого всех бить! Мы его, конечно, побили”. ^[1604]

В этом же январе Есенин написал и посвятил Воронскому большую поэму “Анна Снегина”. И сила и слабость этой вещи в ее легкости и неотделанности. Поэт едва ли не намеренно создает у читателя впечатление, что тот имеет дело со случайными, необработанными, безо всяких усилий повествователя складывающимися в строки словами. Отсюда в тексте – косноязычие автора и героев, сгустки-повторы одних и тех же сегментов, а также общая установка поэмы не столько на чтение глазами, сколько на произнесение вслух или про себя. Недаром и начинается “Анна Снегина” с длинного монолога возницы, доставляющего лирического героя в село Радово.

Тем сильнее, по логике контраста, воздействуют на читателя отдельные строки-формулы, отточенные, глубоко продуманные, рассчитанные на мгновенное запоминание.

О любви:

О политике:

И о природе:

Основная тема поэмы почти чеховская – это тема отсутствия взаимопонимания между людьми, их неумения и нежелания бережно отнестись друг к другу. Однако разворачивает Есенин свою тему, по обыкновению, в лирическом и, так сказать, “эгоистическом” ключе. Это не кого-нибудь, а именно его, “Сергушу”, “Сергуху”, “Сергуню”, обаятельного, “забавного” “господина” и “знаменитого поэта”, не хотят до конца понять и принять ни братья-крестьяне, ни потенциальная возлюбленная.

Не могло не отразиться на “Анне Снегиной” и общее болезненное состояние Есенина, его подогретая алкоголем и по разным поводам вспыхивающая подозрительность по отношению к людям. Почти все персонажи, особенно крестьяне, изображены в поэме какими-то ущербными, поруганными, скрывающими или не очень скрывающими от главного героя свою внутреннюю пустоту и гнильцу.

Вот, скажем, возница из первой главки “Анны Снегиной” сначала кажется читателю и лирическому герою милым, душевным парнем. Именно его характеристику рязанской природы есениноведы умиленно цитируют в своих биографических штудиях о поэте ^[1605]. Но вот наступает минута расплаты, и сразу же обнажается подлинное нутро возницы:

Как это не похоже, например, на сценку, запечатленную Владиславом Ходасевичем в его мемуарах о Горьком: “Мы пошли в Сорренто, пили там вермут и прикатили домой на знакомом извозчике, который, получив из рук Алексея Максимовича <…> десятку, вместо того, чтобы дать семь лир сдачи, хлестнул лошадь и ускакал, щелкая бичом, оглядываясь на нас и хохоча во всю глотку. Горький вытаращил глаза от восторга, поставил брови торчком, смеялся, хлопал себя по бокам и был несказанно счастлив до самого вечера” ^[1606].

Критика приняла “Анну Снегину” прохладно: отмечалось влияние Пушкина и Некрасова, мелодраматичность “чувствительного” сюжета и отсутствие внятной авторской позиции.

21 февраля Есенин переехал в Тифлис, где провел несколько легких хмельных дней с грузинскими поэтами Паоло Яшвили и Тицианом Табидзе. “Похождения наши здесь уже известны вплоть до того, как мы варили кепи Паоло в хаши, – писал Есенин 20 марта Тициану Табидзе. – Грузия меня очаровала. Как только выпью накопившийся для меня воздух в Москве и Питере – тут же качу обратно к Вам, увидеть и обнять Вас” ^[1607].

25 февраля поэт выехал из Тифлиса в Баку. 1 марта он возвратился в Москву.

“Выглядел он очень хорошо, пополнел. Меняя как-то рубашку, весело смеялся, хлопая себя по располневшему животу:

– Растет!

Первую неделю был необычайно бодр, весел” ^[1608].

Но уже 6 марта Есениным овладела охота к перемене мест: “Дела мои великолепны, но чувствую, что надо бежать, чтоб еще сделать что-нибудь, – писал он Н. Вержбицкому. – Старик! Ведь годы бегут, а по заповеди так: 20 дней пиши, а 10 дней кахетинскому. Здесь же пойдут на это все 30” ^[1609].

В середине марта Есенин читал участникам литературной группы “Перевал” “Анну Снегину”.

Тифлис. Фотография начала ХХ в.

“Спрошенные Есениным рядом с ним сидящие за столом о зачитанной вещи отозвались с холодком. Кто-то предложил “обсудить”. Есенин от обсуждения наотрез отказался.

– Вам меня учить нечему. Вы сами все учитесь у меня” ^[1610].

“…Перевальская неудача, – прибавляет В. Наседкин, – кажется мне как бы тоном на весь 1925 г<од>” ^[1611].