Загубленная жизнь Евы Браун - читать онлайн книгу. Автор: Анжела Ламберт cтр.№ 112

Словно крысы, высыпающие из норы, воровато, но в лихорадочной спешке, с набитыми чемоданами и небрежными словами прощания, преторианская гвардия Гитлера ринулась спасать свою шкуру. Вереница автомобилей и самолетов потянулась на юг. Многие переоделись в гражданское, надеясь избежать ареста. Другие сорвали знаки отличия с мундиров, чтобы оккупанты не догадались, сколь важные, чрезвычайно важные, персоны под ними скрываются. Щеголь Геринг сменил свою сизо-серую униформу с тяжелыми золотыми эполетами на менее приметную, цвета хаки — «как американский генерал», кисло заметил кто-то. В течение следующих трех дней двадцать самолетов вылетели из двух все еще открытых берлинских аэропортов с приказом доставить пассажиров в безопасное место. Многие направились в Берхтесгаден.

Иоганне Вольф и Кристе Шрёдер Гитлер приказал уезжать. Фрейлейн Вольф плакала, понимая, что никогда больше не увидит человека, который шестнадцать лет был ей добрым, внимательным начальником. Альберт Шпеер, некогда любимый протеже, не попрощавшись, уехал на своем автомобиле в четыре часа следующим утром, на север, чтобы воссоединиться с семьей, проживающей в относительной безопасности в городе Каппельн, на обособленном полуострове, омываемом Балтийским морем, неподалеку от Гамбурга. По пути через задымленный Берлин он, повинуясь внезапному порыву, вышел из машины и написал на стене: «Альберт Шпеер, 21 апреля 1945». Желание оставить по себе память или просто заметка для истории? Или столь свойственный человеку эгоизм, потребность крикнуть «я здесь был»?

Иллюзии Гитлера рассыпались в прах после отъезда тех самых людей, которые не далее как вчера клялись ему в вечной верности. Ослепленный лестью, он им верил. Несколько его близких — верные адъютанты, две младшие секретарши и повариха фрейлейн Манциарли — присоединились к нему и Еве, дабы выпить по стаканчику шнапса перед ранним ужином, после чего фюрер в одиночестве удалился в спальню.

Затем случилось нечто как нельзя более типичное для несгибаемого духа Евы — или же ее поверхностной сущности, кому как больше нравится. Траудль Юнге рассказывает, что после ухода Гитлера Ева устроила, представьте себе, импровизированную вечеринку.

Траудль сочла вечеринку ужасной и ушла спать, но остальные танцевали чуть ли не до утра под «Кроваво-красные розы», без умолку гремящие из граммофона, водруженного на столик, выполненный по эскизу Шпеера, — единственный приличный предмет мебели в помещении.

Из всех необычных эпизодов в жизни Евы Браун этот, безусловно, самый выдающийся. Всего в нескольких километрах от Берлина русские войска на ходу грабили, насиловали и убивали без зазрения совести. К 20 апреля армия уже стояла на окраине столицы. А в сердце разоренного, осажденного города люди, чья идеология породила Третий рейх, праздновали: пили шампанское, шумели, пели и истерически-безудержно хохотали. Если случался в истории пир во время чумы, то это был как раз он. Как на всякой вакханалии, пение и танцы переросли в оргию. Женщин — не Еву, конечно, ее ужаснуло это зрелище — прижимали к стенкам, задирая им юбки до пояса. Кого-то целовали и щупали, кто-то совокуплялся прямо на полу. Нравственное уродство таких старых развратников, как Морелль, Гофман и Борман, было выставлено на всеобщее обозрение. Ева Браун потихоньку ускользнула. Пир бушевал до зари, пока залпы артиллерийских орудий не загнали всех вниз, в спасительный бункер.

В половине десятого утра 21 апреля, всего через несколько часов после окончания ночной бомбардировки, начался еще более интенсивный обстрел Берлина, Отто Гюнше, адъютант Гитлера по СС, доложил, что фюрер в гневе вылетел из своей комнаты с криком: «Это еще что такое? Откуда стреляют?»

Генералу Бургдорфу пришлось объяснить ему, что центр города находится под вражеским огнем.

«Неужели русские так близко?» — ужаснулся Гитлер.

Вечером 22 апреля в бункер прибыла семья Геббельс.

Это было воскресенье. Солнце сияло вовсю, согревая тем нежным весенним теплом, что лелеет ростки новой жизни. Но не многие берлинцы осмелились бы выйти за порог, чтобы прогуляться по Курфюрстендамм или поиграть с детишками там, где прежде красовались парки. О подобных развлечениях и не помышляли. В бункере же никто не чувствовал времени суток, времени года или перемен погоды. Люди сновали по подземным тоннелям из одного удушливого отсека в другой с сознанием, что в любой момент может наступить конец, вот-вот с оглушающими воплями вломятся, размахивая оружием, грубые солдаты, примутся насиловать и убивать. Бункер почти опустел. Остались основной технический персонал и близкие к Гитлеру женщины, идущие, как лунатики, навстречу неизбежному. Только однажды приоткрыла Ева свое истинное душевное состояние. Траудль Юнге вспоминает:

Она написала последнее письмо любимой подруге Герте в совсем ином тоне, чем то, что отослала три дня назад.