Неудержимая. Моя жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Мария Шарапова cтр.№ 38

Пройдясь по бульварам с призовыми деньгами в кармане, я направилась в Англию. Это еще одна особенность профессионального сезона – как бы плохо ты себя ни ощущала впереди тебя ждет еще один турнир, еще один шанс собраться, еще одна возможность искупить грехи. Ты закрываешь одну страницу и открываешь новую. Ты выбрасываешь все из головы и вновь забиваешь себе голову. Мы отправились прямиком в Бирмингем, индустриальный город в Мидлендс. Турнир в Бирмингеме – это настройка перед Уимблдоном. Всегда так здорово перейти с грунта на траву. Как приятно вновь обрести эту скорость. Помню, на первой тренировке в Бирмингеме я медленно бежала вдоль кортов, оттягивая тот момент, когда, наконец, я ступлю на траву, которая была такой мягкой и зеленой. Тогда я остановилась и стояла просто так, стараясь надышаться окружающей атмосферой. Опять на траве. Опять на траве. Боже, как же на ней хорошо, гораздо лучше, чем на этом гребаном грунте. Совсем не как во время муссонов в Париже, когда мои ноги, казалось, прилипали к покрытию.

В ритме вальса я выиграла Бирмингем Классик – казалось, что сыграть мне пришлось всего две игры. Думаю, что это было началом. В перерывах между матчами я проводила время в гостинице и в городе с еще одной теннисисткой. Мария Кириленко ^[53], русская девочка, была, наверное, тем, кого я могла бы назвать своей турнирной подружкой. Она была моего возраста и выросла в атмосфере, которая была только чуть дружелюбнее, чем та, в которой выросла я. При первой возможности мы объединялись – ходили обедать после игр, посещали магазины, болтали. Именно с ней в годы юности – благодаря ее отрицательному влиянию, ха-ха! – я совершила свою единственную кражу в жизни. Кражу из магазина, практически на спор. Это было давление твоей ровни:

– Хочешь? Так бери! Не будь трусишкой, Мария! Неужели ты так испугалась? Ну, давай же!

Это была маленькая круглая баночка с кремом для тела «Нивея». Я засунула ее в пальто и вернулась с ней в гостиницу, но так и не смогла заставить себя пользоваться ею. Она стояла рядом с моей зубной щеткой и бальзамом для губ как немой укор. Через два дня я ее выбросила.

В тот год я вместе с Кириленко наблюдала за финалом Открытого чемпионата Франции по телевизору в ее номере. Мы обе сыграли неплохо, так что теперь могли наблюдать и сравнивать. Это был русский финал в Париже. Анастасия Мыскина против Елены Дементьевой. Мыскина легко победила – в двух сетах подряд – но меня это мало волновало. Меня волновало только то, что одна из этих девочек станет первой русской, выигравшей турнир Большого шлема. Мне не понравилось ни то, как это звучало, ни то, как я к этому отнеслась. Я хотела быть этой первой.

* * *

В Уимблдон мы приехали в начале июня, за неделю до начала игр турнира 2004 г. Надо было акклиматизироваться, заставить свое тело поверить в то, что оно здесь выросло, что ни в этом месте, ни в этих играх нет ничего особенного и что это просто часть твоей рутины. При этом, естественно, я не могла отрицать того, что город этот особый и что я себя в нем великолепно чувствую. Главная улица с магазинчиками и кафе вдоль нее, кондитерские и послеобеденный чай, толпы зрителей, широкие дороги в тени деревьев в начале лета. Еще раз – все здесь было идеально.

Мы забронировали себе дом за пределами деревни, и в этом была наша ошибка. Исчезло очарование места, его фен шуй, или как там это называется. Все было не так. Я позвонила Максу и пожаловалась. Когда начинаешь выигрывать, то ты можешь смело делать подобные звонки.

– Прошу тебя, Макс, найди нам новое место, – попросила я.

И он это сделал, быстро забронировав для нас какой-то мини-отель в полумиле от тренировочных кортов. Это был громадный старый дом с множеством чердачных окон, над которыми нависала крыша. Прекрасная лужайка, высокие окна в комнатах с высокими потолками и большое крыльцо. Я просто влюбилась в него. Этот дом, вне всякого сомнения, одна из частей моего успеха в Уимблдоне, часть победного рецепта. Он создавал необходимую атмосферу. В нашем распоряжении был весь третий этаж. Сам дом принадлежал милой паре с тремя детьми – младшему было два года. Когда ты играешь в большом турнире, то присутствие рядом двухлетнего малыша, это просто дар небес: он интересуется всем и в то же время ничем не интересуется. И вот эта его незаинтересованность, счастливая незаинтересованность, напоминает тебе о том, что, в конечном счете, все твои потуги – это пустые хлопоты. Есть сегодняшние чемпионы – через десять лет чемпионами станут другие. Все пройдет, так что наслаждайся жизнью – вот что говорит тебе двухлетка. Такой образ мыслей позволяет тебе играть свободно и не напрягаясь. Когда выходишь на корт, волнуясь, но волнуясь не слишком сильно, тогда ты становишься опасной, даже если тебе всего семнадцать лет.

Я быстро привыкла к ежедневной рутине. Каждое утро я завтракала с папой наверху, на третьем этаже. Овсянка. Или вареное яйцо и немножко клубники. Папа разговаривал со мной о моей подаче, или приеме, или о том, с кем мне придется играть, или о том, что я должна думать, или о том, что я должна делать. Один из детей имел привычку легко разрушать все эти стратегии, задавая глупые детские вопросы вроде: какая разница между обезжиренным молоком и худыми людьми ^[54]? Или: если пойдет дождь, то как это скажется на песочных куличах?

После завтрака я располагалась на крыльце и наблюдала за тем, как передо мной проходит целый мир, размышляя или не размышляя ни о чем, а потом хватала свои вещи и направлялась на тренировочные корты Аоранги, которые являются частью Уимблдонского комплекса. Иногда меня встречал мой тренер, и тогда мы шли вместе. Меня уже знали в теннисном мире, но за его пределами я была неизвестна. Я не была селебрити (жуткое слово), а это значило, что я могла безо всяких проблем ходить, где мне заблагорассудится.

На корте я разминалась, пробегала несколько кругов и начинала отрабатывать удары. Справа, слева, первая подача, вторая подача – при этом я тратила больше времени на отдельные элементы игры, которые требовали моего внимания. Это напоминает строительство замка из песка. Не успеваешь укрепить одну часть, как другая начинает рассыпаться. Обычно я заканчивала, моделируя возможные сценарии поединков: перерыв и начало второго сета, вторая подача; счет 40–40, первый сет, надо выиграть подачу противника, и так далее. Тренировка заканчивалась работой с мячами из корзины, как это всегда происходило с Робертом. Мой тренер набрасывал мне мячи один за другим – десять минут непрерывных ударов, ударов, ударов и ударов, так что завершала я на знакомой ноте. Так же я поступаю и до сих пор.

Однажды, направляясь на тренировку, я на что-то наступила. Я не знала, что это было, услышала только странный хлюпающий звук и почувствовала на подошве что-то чужеродное. Когда я добралась до раздевалки, то почувствовала запах – жуткий, жуткий запах. Наверное, так воняет в аду. Я с осуждением посмотрела на других игроков в комнате, прежде чем с ужасом поняла… Я согнула ногу и посмотрела на подошву. Все канавки были забиты тем, что показалось мне в тот момент самым черным, жирным и вонючим собачьим дерьмом в мире. Я негромко выругалась. Так значит вот это что, подумала я, самое мощное загрязняющее вещество животного происхождения – дерьмо корги.