Сулла - читать онлайн книгу. Автор: Антон Короленков, Евгений Смыков cтр.№ 41

Однако речами дело не ограничилось. Некий Авл Нунний ^[440] открыто поносил Сатурнина и Главцию и, как они опасались, мог помешать им в случае победы на выборах в трибуны (ГВ. I. 28. 127–128). Правда, он шел последним, поскольку остальные девять трибунов были избраны (Валерий Максим. IX. 7. 3). Тем не менее Сатурнин и Главция решили «подстраховаться» и организовали нападение на Нунния. Тот попытался спрятаться в каком-то из ближайших домов, но был там настигнут и убит. Ливии обвиняет в этом воинов — несомненно, марианских. Злые языки утверждали, будто затем избрали самого Сатурнина, причем голосовали рано утром, с участием одних лишь сторонников «демагога», поскольку большинство избирателей еще не явились. Это была очевидная ложь, призванная подчеркнуть незаконность выборов Сатурнина. Сам же Нунний, по уверению Аппиана, уже якобы выиграл выборы, что, однако, противоречит прочим источникам — историк явно передавал враждебные слухи (ГВ. I. 28. 127–128; см. также: Ливии. Периоха 69; Плутарх. Марий. 29.1; Валерий Максим. IX. 7. 3; Флор. III. 16. 12; О знаменитых мужах. 73.5; Орозий. V. 17. З). ^[441]

Что же касается Мария, то он, по словам Плутарха, добивался шестого консульства так, как другие не борются и за первое. «Обхаживая для этого народ, он не только угождал толпе в ущерб достоинству и значению власти, но и старался быть мягким и снисходительным, вопреки собственной природе, лишенной этих свойств. Однако, как утверждают, честолюбие делало его робким на гражданском поприще, ропот толпы пугал его, присущие ему в битвах непоколебимость и стойкость покидали его в народном собрании, и любой мог хвалой или хулой заставить его воспрянуть или пасть духом» (Марий. 28.2). Правда, ни одного примера в доказательство этого тезиса Плутарх не приводит. Да и кто мог в те дни говорить колкости победителю кимвров? Всякий, кто осмелился бы на это, рисковал испытать на себе ярость толпы.

Но нетрудно понять, почему Марий усердно обхаживал народ: если прежние его консульства обусловливались военной необходимостью, то теперь она отпала. ^[442] Чувствуя растущую оппозицию, полководец вновь прибег к помощи Сатурнина. ^[443] Во многом благодаря этому он добился внушительного успеха: консулами стали не только он сам, но и его союзник Луций Валерий Флакк, которого недруги называли не коллегой, а подручным Мария. К тому же потерпел поражение давний недруг последнего, Метелл Нумидийский. ^[444] Недоброжелатели говорили, будто арпинат повлиял на толпу с помощью своих воинов, а кроме того, щедро раздавал деньги (Плутарх. Марий. 28. 7–8; Ливии. Периоха 69).

Несомненно, ветераны Мария активно агитировали за своего полководца, но вряд ли они могли настолько запугать комиции, что те проголосовали не только за него, но и за ничем не примечательного Флакка. Все объяснялось просто — Марий пожинал плоды побед над германцами (Беллей Патеркул. П. 12. 6). Как именно льстил он народу, мы не знаем. Речь идет об обыкновенных предвыборных выступлениях, и было бы странно ожидать, что кандидат в консулы стал бы разговаривать с избирателями иначе. Рассказывают, что Сципион Назика «во время выборов в эдилы, по обычаю кандидатов очень крепко пожимая некоему крестьянину руку, загрубевшую от трудов, в шутку спросил, не имеет ли тот привычки ходить на руках. Эти слова, подхваченные теми, кто стоял рядом, услышал народ, что стало причиной поражения Сципиона: ведь все сельские трибы, сочтя, что он насмехается над их бедностью, обратили свой гнев против его злоречивого остроумия»*, наставительно заключает Валерий Максим (П. 7. 5). ^[445] Такова ли была истинная причина поражения не в меру языкастого соискателя, не так уж важно — сказка ложь, да в ней намек.

Итак, Марий стал консулом в шестой раз. Позднее Саллюстий скажет, что во время Югуртинской войны впервые был дан отпор высокомерию знати (Югуртинская война. 5.1). Он почти прав, но со сдвигом на несколько лет: в войну нанесли удар лишь по Метеллам, а теперь, когда Марий стал раз за разом избираться в консулы, не давая занять эту должность нобилям, они стали раздражаться все больше. Конечно, аристократы признавали, что он — наилучшая кандидатура в условиях кимврского нашествия. Но это не значит, что они были в восторге от постоянных переизбраний Мария. ^[446] Поэтому ему ставили каждое лыко в строку: он грубый, необразованный мужлан, который не знает ничего, кроме военного дела, и даже не владеет греческим, ^[447] да и победы его раздуты: Югуртинскую войну выиграл Метелл, самого царя взял в плен Сулла, истинный победитель при Верцеллах — Катул. (Не смогли подыскать лишь того, кто выиграл за Мария битву при Аквах Секстиевых.) К тому же он якшается с грязными демагогами вроде Сатурнина.

Конечно, неотесанным солдафоном Марий не был — как-никак, он происходил из всаднической семьи и определенное образование получил, иначе просто не смог бы заниматься государственной деятельностью. ^[448] Как уже упоминалось, Цицерон отмечал его осведомленность в истории и праве (За Бальба. 46–47). Правда, незнание греческого налагало на него в глазах рафинированных нобилей клеймо недоучки (вспомним, что за незнание французского помимо прочего дворяне презирали Аракчеева). Когда в начале I века в сенат прибыл в качестве родосского посла ритор Аполлоний Молон, он мог говорить без переводчика ^[449] — все сенаторы его понимали (или притворялись, что понимали, не желая прослыть невеждами). Если бы не амбиции Мария, ему, конечно, простили бы пробел в образовании. Но спустить это выскочке, осмелившемуся пять раз подряд стать консулом? Как замечает Плутарх, такой чести удостаивался лишь герой древности Марк Валерий Корвин, «но у того между первым и шестым консульствами протекло сорок пять лет, а Марий после первого получил еще пять как единый дар судьбы» (Марий. 28.9). ^[450]