Цвет жизни - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 75

Не знаю, что она имеет в виду: то, что уже почти одиннадцать вечера, или то, что сегодня мы расстались на такой неприятной ноте. Я выбираю первое.

— Я знала, что если позвоню, то вы узнаете мой номер и не ответите.

Она обдумывает мои слова.

— Возможно.

Я поеживаюсь в свитере. После звонка Уоллеса Мерси я села в машину и поехала, даже не взяв куртку. В голове у меня была одна мысль: нужно перехватить Рут до того, как она отправит договор обратно.

Я делаю глубокий вдох.

— Дело не в том, что мне безразлично, как к вам отнеслись… Мне это не безразлично. Просто я знаю, чем привлечение Уоллеса Мерси обернется в ближайшем будущем. Да и не в ближайшем тоже.

Рут смотрит, как меня снова пробирает дрожь.

— Входите, — говорит она, помолчав.

На диване уже лежат подушки, простыня и одеяло, поэтому я сажусь за кухонный стол. Из-за двери спальни высовывает голову ее сын.

— Мама? Что происходит?

— Все хорошо, Эдисон. Ложись спать.

Он глядит на нас с сомнением, но потом голова исчезает, дверь закрывается.

— Рут, — прошу я, — не подписывайте этот договор.

Она тоже садится за стол.

— Он обещал не вмешиваться в то, что вы делаете в суде…

— Вы навредите себе, — говорю я прямо. — Только представьте себе: разъяренные толпы на улице, ваше лицо в вечерних новостях, эксперты-юристы обсуждают ваше дело в утренних программах… Не стоит давать им возможность рассказывать о вашем деле, пока мы сами не сделаем этого. — Я указываю на закрытую дверь спальни Эдисона. — Подумайте о сыне. Вы готовы к тому, что его личная жизнь станет достоянием общественности? Ведь именно это происходит, когда становишься символом. Мир узна`ет все о вас, о вашем прошлом, о вашей семье, выставит вас на всеобщее обозрение. Ваше имя будет известно так же, как имя Трейвон Мартин. Вы уже никогда не сможете вернуть себе свою жизнь.

Она встречает мой взгляд.

— Он тоже не смог.

Истинность этого заявления разделяет нас, как ущелье в горах. Я заглядываю в бездну и вижу все причины, почему Рут не должна этого делать. Она же, глядя вниз, без сомнения, видит все причины, почему должна это сделать.

— Рут, я знаю, что у вас нет повода доверять мне, особенно учитывая то, как белые люди в последнее время обходятся с вами. Но если Уоллес Мерси получит свое, вы окажетесь в опасности. Поверьте, вам меньше всего нужно, чтобы это дело разбирали в СМИ. Пожалуйста, давайте сделаем по-моему. Дайте мне шанс. — Я мгновение колеблюсь. — Я прошу вас.

Она складывает на груди руки.

— А если я скажу, что хочу, чтобы присяжные узнали, что со мной случилось? Чтобы они выслушали мою версию этой истории?

Кивком головы я заключаю сделку.

— Тогда мы дадим вам выступить на суде, — обещаю я.

Самое интересное в Джеке Денарди то, что на письменном столе он держит шарик из резиновых лент размером с голову новорожденного ребенка. В остальном он именно тот, кого вы ожидаете увидеть работающим в редко кем посещаемом обшарпанном кабинете в Мерси-Вест-Хейвенской больнице: брюшко, серая кожа, зачес, прикрывающий лысину. Это бумажная крыса, и единственная причина моего появления здесь — охота. Я хочу узнать, могут ли они рассказать о Рут что-то, что поможет ей… или навредит.

— Двадцать лет, — говорит Джек Денарди. — Столько она здесь проработала.

— Сколько раз за эти двадцать лет Рут повышали? — спрашиваю я.

— Посмотрим. — Он копается в бумагах. — Один раз.

— Один раз за двадцать лет? — недоверчиво переспрашиваю я. — Вам не кажется, что это маловато?

Джек пожимает плечами.

— Я не имею права обсуждать это.

— Почему же? — давлю я. — Вы же работник больницы. Разве вы не должны помогать людям?

— Пациентам, — уточняет он. — Не сотрудникам.

Я фыркаю. Учреждения имеют право изучать свой персонал, находить и анализировать каждый недостаток — но никто никогда не поворачивает увеличительное стекло на них самих.

Он пролистывает еще несколько документов.

— В последней ее оценке рабочих характеристик упоминается термин «неуживчивая».

С этим я спорить не буду.

— Рут Джефферсон — высококвалифицированный работник. Но, насколько я могу судить по ее личному делу, на службе ее не повышали из-за того, что начальство считало ее несколько… заносчивой.

Я хмурюсь.

— Непосредственная начальница Рут, Мэри Мэлоун… как давно она здесь работает?

Он щелкает кнопками клавиатуры.

— Приблизительно десять лет.

— Значит, человек, который проработал здесь десять лет, давал Рут указания, причем сомнительные, и Рут, возможно, время от времени ставила их под сомнение. Это похоже на заносчивость? Или на простую настойчивость?

Он поворачивается ко мне:

— Не могу сказать.

Я встаю.

— Спасибо, что уделили мне время, мистер Денарди. — Я беру куртку, портфель и перед тем, как переступить порог, оборачиваюсь. — Заносчивая… или настойчивая? Возможно ли, что прилагательное меняется в зависимости от цвета кожи работника?

— Ваши намеки возмутительны, госпожа Маккуорри. — Джек Денарди сжимает губы. — Мерси-Вест-Хейвен не допускает дискриминации по признаку расы, вероисповедания, религии или сексуальной ориентации.

— О-о, хорошо, я понимаю, — говорю я. — Значит, Рут Джефферсон просто не повезло и она случайно оказалась именно тем сотрудником, которого вы решили бросить на растерзание волкам.

Выходя из больницы, я думаю, что ничего из этого разговора не может быть использовано в суде и не будет. Я даже не знаю, что заставило меня в последнюю минуту остановиться и задать кадровику последний вопрос.

Похоже, мне начинают передаваться некоторые качества Рут.

На выходные зарядил дождь, холодные капли бьют в окна. Мы с Виолеттой сидим за журнальным столиком, раскрашиваем картинки. Виолетта рисует по странице, не обращая ни малейшего внимания на контур изображенного енота.

— Бабушка любит, чтобы цвет был внутри полосочек, — сообщает моя дочь. — Она говорит, что так правильно.

— Нет правильного или неправильного, — автоматически говорю я и указываю на взрыв красных и желтых цветов. — Посмотри, как у тебя красиво получилось.

Кто вообще придумал это правило? Зачем нужны эти линии?

Когда мы с Микой отправились в медовый месяц в Австралию, то провели три ночи в кемпинге в красном центре страны, где земля растрескавшаяся, как пересохшее горло, а ночное небо похоже на перевернутую чашу с бриллиантами. Мы встретились с аборигеном, который показал нам в небе Эму, созвездие возле Южного Креста, но это созвездие образовывалось не соединением точек, как наши созвездия, а пространствами между точек — туманностями, закручивающимися в спирали на Млечный Путь и формирующими длинную шею и ноги большой птицы. Сначала я не могла его найти. Но потом, когда нашла, уже не видела ничего другого.