Да будет воля моя - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Бенкау cтр.№ 39

У них были свои заморочки, точно так же, как у меня были свои, но, в общем и целом, они были отличными людьми. Было ясно, что я могу навредить себе, если причиню зло Бекки и Томасу. И я чуть было не отказался от этого, потому что я был настолько ленив, насколько и любопытен. Но тем не менее я был к этому готов — в любом случае настолько готов, насколько может быть готовым человек, желающий вызвать землетрясение (вы находите землетрясение слишком мелодраматичным сравнением? Так вот, Бекки и Томас, конечно, видят все по-другому).

И вот наступил момент, когда у меня появились угрызения совести, или, лучше сказать, сомнения. Это, наверное, случилось в то время, когда я понял размах их дел и последствия этих дел для всех нас.

Меня это знание просто не оставляло в покое. Мне это мешало, как щепка под ногтем, о которой знаешь, что ее нужно удалить, иначе появится болезненное воспаление. Томас не заслужил той жизни, которую вел, и у меня не было никакого объяснения, почему он вообще может ее вести. Не было ни наследства, ни выигрыша в лото и никаких денежных вливаний извне. Должна быть какая-то тайна, что для меня значило только одно: произошла какая-то история, и я должен ее найти.

Я поставил все на одну карту и все надежды возложил на то, чтобы эту историю раскопать.

Листы Дерия оставляет дома, но когда утром отправляется на работу, несет историю в душе. Она беспрерывно думает об этом. Часы проносятся как минуты, когда тело выполняет свою работу, а мысли заняты попытками понять и принять текст. Наконец, наконец ее духу есть чем заняться! Роман Якоба вдохновляет ее. Она никогда не была сторонницей того, чтобы писать тексты как отражение собственной жизни, — возникает опасность описать самого себя и не позволить героям романа иметь свой собственный характер. А поскольку никто не любит стоять голышом перед публикой — даже актеры, они сами носят роли как костюмы, прикрывая ими свою наготу души, — человек начинает приукрашивать главную фигуру, соскребать с нее все уродливое и маскировать все более красивым материалом, чтобы превратить ее в совершенство. Слишком много совершенства — это описание героя, который слишком похож на автора. Слишком много совершенства — это искусственно, ненатурально, не по-настоящему и всегда заканчивается скукой. По крайней мере до вчерашнего дня Дерия видела проблему так.

Якоб нарушил этот неписаный закон — жизнь его безымянного героя во многом есть отражение его собственной жизни. Она спрашивает себя, знает ли он, что нельзя свою собственную реальность возводить в степень искусства. Ответ должен звучать как «да». Он даже вслух сказал так. Он словно спрашивает: «Разве не здесь начинается искусство? Разве не тогда начинается искусство, когда человек начинает нарушать правила?»

«Однако Якобу можно нарушать правила», — объясняет она сама себе, когда вечером едет домой на трамвае. — Потому что он это умеет. Он описывает себя, не приукрашивая, и создает совершенно нового героя из фундамента и столбов, составляющих его собственную жизнь. Эгоистичного, подлого героя из того же материала, но так непохожего на самого Якоба. Его герой из зависти хочет разрушить себя самого и потому является противоположностью своего создателя.

«Одну минуточку», — проносится сомнение у нее в голове. Если он в этом главном герое романа создал свою противоположность, тогда не нужно бояться, что произойдет то же самое, когда сам автор вставляет себя в роман, только наоборот? Композиция, состоящая только из отрицательных сторон, которая в конце концов тоже производит неестественное и неправдивое впечатление и ведет к скуке?

Да, тяжело признается она сама себе. Такая опасность существует.

— Но я уверена, что ему это удастся.

— Извините, что вы сказали? — пожилой мужчина, сидящий рядом с ней, с удивлением взглянул на нее. — Кому что удастся, женщина?

Она улыбается:

— Я просто говорила сама с собой. Я слишком глубоко погрузилась в собственные мысли.

Как давно это было! Как давно в последний раз она могла говорить о себе нечто подобное…

У нее дома всего час — час на то, чтобы освежиться, прежде чем снова уйти. Вечером у нее смена на кассе. Она умывается, причесывается, пользуется дезодорантом и надевает новое платье. Затем идет в кухню, где на стволе лежит текст Якоба и что-то ей шепчет. Собственно говоря, у нее нет времени, чтобы еще раз прочесть его. Да в этом и нет необходимости, она его знает почти наизусть. Но противиться искушению у нее нет сил. Она стоя пробегает глазами страницы и одновременно выпивает стакан воды. Этот текст напоминает ей о времени, когда ее собственные слова словно лились сами по себе. Когда она писала свою книгу «Зеркальные капли», она чувствовала то же самое — ощущение, что ты находишься в невидимом пузыре, в безопасности и под защитой своей фантазии и окружающий мир ничем не может тебе помешать.

Когда она добирается до конца текста и хочет положить листки снова на стол, там уже сидит Один и недовольно взирает на нее. Что с ним? Она хочет проверить его корм, но там, где обычно стоят его мисочки, нет ничего. Странно.

— Я же тебе сегодня утром положила завтрак.

Действительно положила или нет? Да, она может точно об этом вспомнить. Во всяком случае, она ищет мисочки среди грязной посуды и, когда не может их найти, опускается на колени и проползает всю кухню, заглядывая под каждый шкаф и в каждый угол. В конце концов, у нее нет времени на долгие поиски, ей сейчас уже нужно бежать, чтобы успеть на трамвай. Она наполняет одну из чайных чашек водой и кладет на блюдечко специально больше корма. Он еду не тронет, но она хотя бы дает ему возможность что-то поесть.

— Твои любимые мисочки мы найдем, когда я вернусь, — утешает она его, надевает пальто, туфли и спешит на остановку.

Когда она возвращается с работы, ей бросается в глаза, что почтовый ящик Солнца переполнен. Розовые листки рекламы выглядывают из прорези почтового ящика, словно вялые языки. Дерия заходит на лестничную площадку. Внутреннее освещение не работает, здесь темнее, чем на улице. Ее охватывает страх. Сейчас только не хватало разнервничаться. Через несколько шагов она уже будет дома. Она оставляет почту Солнца в прежнем состоянии и поспешно вбегает на несколько ступенек к своей квартире. Замок ее квартиры открывается через пол-оборота ключа. Неужели она забыла закрыть дверь? Но она никогда не забывает об этом. Никогда. Хотя перед этим довольно сильно отвлеклась. Наверное, она все-таки забыла.

В квартире стоит едкая вонь кошачьей мочи. Одина, кажется, мучает совесть, потому что он не встречает ее возле двери. Дерия идет по запаху в ванную комнату и стонет, увидев сюрприз. Кот помочился на все вещи, которые она в обед поспешно бросила в угол. Вся ее одежда мокрая и вонючая. Как может один-единственный кот за такое короткое время произвести столько вони? А сверху он, как корону, еще и кучу наложил.

— Чертов кот, вот дурак, — бормочет Дерия, но тут ее взгляд падает на кошачий туалет. Туалет стоит обратной стороной наружу, так что добраться до него можно только со стороны кафельной стенки. У бедного Одина не было никаких шансов забраться в свой туалет. Где была ее голова, в каких облаках витали мысли? Как она могла такое просмотреть?