А теперь… ничего, кроме радиомолчания.
– Они забрали моих детей, Эш, – Лилли уставилась на высокую женщину немигающим взглядом, невольно сжав кулаки, расхаживая туда-обратно. – Меня ни хрена не заботит, что я должна делать.
– Я понимаю. Но я говорю о том, что мы еле-еле сдержали их на берегу с лучшими укреплениями из всех, что я знаю в этих местах. При этом мы понесли большие потери. Ты для них – ничто, и неважно, насколько ты мотивирована: ты этим ребятам ничего серьезного не сделаешь, ты их не остановишь.
Лилли продолжала ходить туда-обратно.
– Я не хочу их останавливать, мне не нужно ничего с ними делать, – она взглянула на остальных. – Я не хочу никого втягивать в самоубийственную миссию, – на ее глаза навернулись слезы. – Я просто хочу вернуть своих детей. Это все, – Лилли смахнула слезу со щеки. – Хочу вернуть детей.
Эш опустила взгляд и ничего не сказала. Молчание, казалось, тянулось бесконечно. Все остальные избегали сталкиваться взглядом с Лилли. Лучи солнца, проникающие сквозь витражные окна, погружали комнату в странное, нездешнее состояние, которое, казалось, еще больше подчеркивало безвыходность положения. В конце концов Эш набрала воздух в легкие и выдохнула с болью:
– Я хочу вам кое-что показать. Вам всем. Идите за мной.
Тело лежало в импровизированном морге Харальсона, устроенном в помещении элеватора на Главной улице. Высокий потолок с затянутыми паутиной балками и световыми люками в сочетании с гофрированными жестяными стенами придавал этому пространству атмосферу отчаяния, вполне соответствующую его назначению. Чистилище с носилками выглядело как передвижной госпиталь времен Гражданской войны. В конце ряда каталок с телами, закрытыми белыми простынями, Лилли остановилась над последней, накрытой окровавленной тканью с пятнами, напоминающими тест Роршаха.
– На кого я должна взглянуть? – спросила Лилли у Эш, которая подошла к изголовью каталки. Все остальные держались поодаль на приличном расстоянии.
– Он был на пустыре, с любимыми ветряками, когда похитители настигли его. – Эш сняла простыню и показала тело, лежавшее на металлическом столе.
– Боже! – Лилли невольно отвернулась. Сзади ахнула Норма, все остальные страдальчески вздохнули. На долю секунды показалось, будто Лилли сейчас вырвет. Ее голос дрожал, когда она сказала:
– Вот проклятье.
На том, что осталось от Белла, не было рубашки, его пах прикрывало полотенце, и тело казалось удивительно нетронутым, прозрачным и безмятежным. Несмотря на то что об этом не болтали лишний раз, позже Лилли выяснила, что Эш уделяла особое внимание этому телу и посмертным манипуляциям – таким как уничтожение мозга и подготовка трупа к захоронению.
Все любили Белла, а Белл любил свою ветряную ферму. В последний год он читал проповеди о ветряной энергии всем, кто готов был его выслушать. Вместе со своей командой оборванцев из Морленда он восстановил как минимум дюжину огромных ветряков в разных поселках по всему Югу, разбирая их и притаскивая запчасти на запад Центральной Джорджии, где он с любовью заново собрал их и запустил электростанцию на лугу между двумя табачными полями. Еще не так много ветряков работало, но Белл был одержим ими, и не он один. Самодельные электростанции вырастали повсюду в последние месяцы. Некоторые выжившие даже искали способы переоборудовать электромобили, чтобы они могли работать на электроэнергии, генерируемой ветром. Белл на полном серьезе верил в свое дело, и его часто можно было видеть слоняющимся по лугу среди гигантских движущихся теней от вращающихся лопастей. Он гордо расхаживал там, словно винодел в своем винограднике. Лилли любила Белла, как и все остальные – в платоническом смысле, естественно, – и от этого он страдал. Он испытывал бурное влечение к Лилли. Однажды кто-то нашел его блокнот, исписанный ее именем – там были записаны дата ее рождения, родной город и другие личные данные. Белл постоянно переписывал и переписывал их – что-то вроде каракулей влюбленного школьника, – будто они с Лилли должны были пойти вместе на выпускной.
Теперь вид его пустой телесной оболочки, выброшенной словно мусор, терзал Лилли. Взгляд притягивали два маленьких входных отверстия – размером с монету, над левым соском. Его мальчишеское лицо и бешеная копна волос, все еще вьющихся, песочно-рыжих, похожих на проволоку, будто звали ее. Он выглядел просто спящим.
– Они… просто хладнокровно убили его? – Лилли с трудом смогла сформулировать это предложение. – Без причины? Как… как какую-то дичь, на которую они охотились?
– Может… Но я так не думаю. – Эш сглотнула и наклонилась к телу. Она осторожно подняла его левую руку и слегка повернула ее так, чтобы Лилли увидела совсем маленькую рану от укола на сгибе между предплечьем и бицепсом – в месте, где все еще проступали вены. – Мы нашли его на лугу, он лежал лицом вниз, а ветряные мельницы горели. Выглядело все так, будто он пытался остановить их. Его сначала ударили по голове, затем протащили по земле, а потом по неизвестной причине застрелили… как и в случае остальных убийств.
– Господи.
Эш указала на след от укола на руке Белла:
– Мы заметили это, когда принесли его сюда.
Лилли наклонилась. Джинкс и Майлз придвинулись ближе и, заглянув через ее плечо, увидели едва заметный, обрамленный бледным красным пятном синяк вокруг крохотного прокола на руке Белла. Лилли попыталась сконцентрироваться. Она протерла глаза и спросила:
– Что это?
Эш пожала плечами и опустила руку Белла обратно на каталку:
– Я не уверена, я не патологоанатом. Но выглядит это как след от иглы.
– След от иглы? Хочешь сказать, Белл был торчком? Он сам себе это сделал?
Эш отмела такую возможность:
– Нет, не совсем. След слишком свежий.
– То есть ты имеешь в виду, это они сделали? Эти военизированные сукины дети – они его наркотиками накачали?
– Я знаю, это какая-то бессмыслица. Зачем колоть человека, которого ты все равно убьешь в ближайшие две секунды?
Лилли потерла лицо и посмотрела на Джинкс.
– Все, что делают эти люди, не имеет смысла.
Эш кивнула:
– Соглашусь. – Она взглянула на останки Белла. – Но это не значит, что они сумасшедшие. Было бы ошибкой думать, что у них просто крыша поехала или вроде того. Они до черта опасны, Лилли.
– Думаю, мы выяснили все, что хотели. – Лилли глубоко вдохнула, пока Эш аккуратно прикрывала верхнюю часть тела Белла простыней. Потом медленно выдохнула, протирая глаза. Она попыталась собраться с мыслями, попыталась продумать свой следующий ход. Посмотрела на Эш: – Ты не возражаешь, если мы останемся на ночь? Отдохнем. Может, позаимствуем некоторые вещи.
Эш смерила ее взглядом:
– Ты не собираешься следовать моему совету, так?
Лилли посмотрела на остальных, потом уставилась в пол. Ей больше нечего сказать.