Телевизор. Исповедь одного шпиона - читать онлайн книгу. Автор: Борис Мячин cтр.№ 53

– Вы глупец, – равнодушно произнесла чахоточная, прищуриваясь и всматриваясь в морскую даль. – Вы уже отдали Россию явно не лучшей немке, и поверьте мне, большого вреда оттого, что одна немка сменит другую, для России не будет…

– Нет, – отвечал я. – Я не монархист; возможно, вы это уже заметили. Мне не нравится Екатерина; хотя бы потому, что ее правление в принципе нелегитимно. Она пришла к власти, устранив собственного мужа. Она не передает власть своему сыну, законному наследнику престола, хотя должна была это сделать еще несколько лет назад. Екатерина очень болезненно относится к любым попыткам отодвинуть ее в сторону, она кусается, как собака, всякий раз, когда ей указывают на недостатки ее правления. Но я поддерживаю ее. По одной простой причине: она доверяет только русским. В окружении императрицы только патриоты, либо на худой конец, сильно обрусевшие иностранцы, выучившие российский язык и ставшие гордостью русской нации, вроде Фонвизина ^[202]. Таких иностранцев царица женит обычно на своих фаворитках, воспитанницах Смольного института, чтобы привязать к русскому трону, и правильно делает: что может быть прочнее связи с родною землей? Только связь с любимой женщиной…

– В таком случае, – сказала самозванка, повернувшись ко мне и улыбнувшись самой очаровательной, самой лестной женской улыбкой, от которой иной мужчина уже, наверное, лежал бы в коленях и умолял разрешить ему пойти умереть, за один поцелуй, за полпоцелуя, – вам придется вернуться в темный кубрик. Я немка, да, я прагматична… Я, кажется, забыла упомянуть об одном козырном тузе в моей колоде, который будет пострашнее турецких янычар, французских шпионов и польских неудачников. Это вы, мой дорогой друг.

Я похолодел.

– Еще несколько минут назад я сомневалась, верна ли моя догадка, но теперь я убеждена. В своих письмах невесте вы регулярно рассказываете, или пытаетесь рассказать о некоей сверхъестественной способности, которой вы обладаете, – способности видеть на расстоянии и даже прозревать прошлое и будущее. О, я верю в такие чудеса! Но я сомневалась в вас, до тех пор, пока вы не начали пространно рассуждать об американских колонистах. Откуда бы вам знать и отчего бы вам описывать в мельчайших подробностях события, недавно случившиеся, или даже еще не случившиеся, на другом конце света, задолго до того, как корабль пересечет Атлантический океан и эти новости попадут в газеты… Нет, тут нет никакой мистики; есть вполне разумное объяснение; и поверьте мне, я разумно использую это в своих целях…

– Я не буду вам помогать…

– Будете. Несколько недель в карцере заставят вас передумать; а ежели вы будете продолжать упорствовать, я попрошу Королевский секрет съездить в Лейпциг, чтобы навестить вашу Фефу… Уверена, французские ласки понравятся ей не меньше, чем ваше пошлое, хм, соитие в гримерке…

Я вскочил и сжал кулаки.

– Не пшемуйся, глу́пек, – сказал Ганецкий за моею спиной. – Я отстрелю тебе руку прежде ты успеешь замахнуться.

– Да, – зевнула княжна, – давайте обойдемся без этих дешевых авантюрных историй, без плащей, кинжалов, дуэлей и прочего; они так утомляют хорошую книгу… Ганецкий, проводите, пожалуйста, робкого северянина в кубрик и дайте ему хотя бы одеяло… ну, что я, стерва какая-нибудь, что ли…

Писано в Триполи, 5 рабиу ас-сани 1219 года ^[203]

Итак, о великий султан, доблестные воины Аллаха решили утвердить ислам от Черного моря и до самого Путурбурка. Однако ни ума, ни согласия не было в их сердцах, и это предопределило наше поражение.

Хуже всего было то, что у нас каждые полгода менялся великий визирь. Так как Мухсин-заде, как уже было сказано, не желал воевать с московитами, то он был удален от должности и отправлен в ссылку на остров Родос. А государеву печать, символ власти верховного визиря, отправили с гонцом к Гамзе-паше, который тотчас же прискакал в Истанбул и начал хватать взятки, продавать места и декламировать персидские стихи. Однако ровно через двадцать восемь дней обнаружилась растрата казны и другие несообразные поступки, и в восьмой день месяца джумада ас-сани ^[204] Гамзе-паша был сослан в Гелиболу, а печать государева пожалована султанскому зятю, Эмин-паше по прозвищу Индус. Была собрана стопятидесятитысячная армия и куплены сотни осадных орудий; однако большая часть денег, выделенных на священную войну с гяурами, была разворована; у нас не оказалось ни съестных припасов, ни палаток для ночлега; буйволы, которые везли пушки, сдохли, и пушки стали разбросаны по всей Болгарии. В девятый день месяца рабиу ас-сани ^[205] конюший султана, Фейзи-бей, в восемь суток прискакал из Стамбула в Хан-тепеси, взял государеву печать у Эмин-паши, и отвез ее под Хотин ^[206] к Али-паше. Сей новый визирь начал кричать, что он самый великий воин на земле и чтобы армия немедленно готовилась к переправе через Днестр. Однако лето, выгодное для баталии, к тому времени уже прошло, в воздухе сделалось ужасно холодно, вода в реке вдруг поднялась, и в семнадцатый день джумада аль-уля ^[207] мост на Днестре был разорван. Часть нашей армии оказалась в окружении, началась паника. Те, у кого были лошади, вскочили на них и удрали прямо в Бендеры. Лишенные же лошадей были истреблены московитами и сделались мучениками за веру (мы потеряли семь тысяч солдат, семьдесят пушек и весь обоз). Русские без боя заняли Хотин. Армия отступила в Хан-тепеси, и в семнадцатый день месяца шабан ^[208] Али-пашу сменил новый визирь, Халиль-паша. Он был горяч, толст, краснощек и всегда по уши в долгах, но у него были хоть какие-то мозги, по крайней мере, он был искренним воином Аллаха, преданном султану, а не своему кошельку.

У московитов тоже сменился командир, теперь их армию возглавил Руманчуф-паша, незаконнорожденный сын самого Дели-Петруна. Переждав весеннюю распутицу, сей царственный ублюдок вторгся в Молдавию, разрушая все на своем пути, подобно тому, как смерч вырывает с корнем дерева и ломает крыши домов; вскоре две армии пришли в столкновение.