Конфуций. Первый учитель Поднебесной - читать онлайн книгу. Автор: Сигэки Каидзука cтр.№ 13

Когда Конфуций услышал об этом, он тотчас же отправился навестить виконта Тань туда, где он жил в Лу, и подробно разузнал у него о событиях правления Шао Хао. Вернувшись, Конфуций провозгласил, что правитель Чжоу не может больше эффективно контролировать своих чиновников и в центральных государствах все традиции, касающиеся этих должностей, утрачены; но они живы в варварских княжествах. Хотя Тань было варварским государством, не находящимся в родстве с домом Чжоу, в нем сохранилась память о раннем периоде истории Китая.

Формирование традиции о последовательном правлении пяти совершенномудрых императоров с Желтым императором во главе относится приблизительно к середине периода Чжаньго, когда после смерти Конфуция прошло много лет. Итак, данное таньским виконтом объяснение различий титулов чиновников во времена пяти императоров следует считать интерполяцией периода Чжаньго в текст «Цзо чжуань», где изложен вышеприведенный рассказ. Но, оставив в стороне соображения о собственном содержании доводов виконта, в истории о том, как Конфуций расспрашивал «варварского» правителя об остатках установлений древних династий, можно видеть отражение образа Конфуция, сложившегося у лусцев в период Чжаньго.

Таким образом, с кем бы ни говорил Конфуций – со скромным наставником в музыке или с князем иноземного государства, он, невзирая на общественное положение или национальность собеседника, стремился получить наставление о Пути совершенномудрых царей древности. Особенно он восхищался Чжоу-гуном, который, как полагали, был автором основных частей «Стихов» и «Писаний». Ближе к концу своей жизни, оплакивая утрату пылкости своей юношеской эмоциональной привязанности к Чжоу-гуну, Конфуций сказал: «Поистине, я опустился, ведь уже давно я не видел во сне Чжоу-гуна». В молодости ему, по-видимому, постоянно снился Чжоу-гун.

Прошлым, которым восхищался Конфуций, собственно говоря, были классические тексты – «Стихи» и «Писания», а также ритуал, вливавший в эти каноны жизнь. Он продвинулся и дальше, поскольку, постигая классические книги и восхищаясь ими, различил там образ знаменитого Чжоу-гуна. Именно Чжоу-гун был создателем мира, облик которого был отражен в канонах. Источником этого восхищения не было простое патриотическое чувство преклонения перед Чжоу-гуном как основателем княжеского дома Лу, родины Конфуция. Его любовь к ритуалу и музыке чжоуского двора, еще сохранявшимся в его время, не ограничивалась признанием их высшей красоты или сущностной правильности; скорее, он воспринимал эту красоту и правильность как проявление совершенной личности их создателя – Чжоу-гуна.

Любовь Конфуция к древности была не простым хранением наследия старой цивилизации, бесплодным интересом антиквара. Древняя цивилизация казалась ему всецело связанной со своим основателем. Источником его почтения к древности была эмоциональная реакция на красоту ее культуры. Почтение это только усиливалось от постижения личности ее создателя. Мировоззрение Конфуция можно назвать классическим или традиционалистским, но не следует обманываться, полагая, что эти слова в применении к нему означают просто почтение к мертвой культуре прошлого; напротив, его классицизм находил выражение в огромном уважении к личности выдающегося человека. Гуманизм, почтение к человечеству были фундаментальными для его мировоззрения. Это видно и из его реакции на весть о том, что небольшие придворные конюшни сгорели дотла: он спросил лишь – «Не пострадали ли люди?», даже не упомянув о лошадях.

Что бы случилось, если бы возникло противоречие между требованиями традиции и гуманизма? Для классицизма традиция занимает место абсолютного авторитета, и гуманизм должен быть с необходимостью подчинен ей. Тем не менее, в классицизме Конфуция и почтение к человечеству, и авторитет традиции играли сущностно важную роль. Чтобы полнее понять смысл этого утверждения, мы должны глубже изучить традиционализм Конфуция. А для этого следует взглянуть на китайскую мысль того времени, когда начали оформляться идеи Конфуция.

Для историка политики и для историка философии ключ к вопросу о том, как определять период с 538 года до н. э. (когда Конфуций в возрасте пятнадцати лет впервые устремил свои помыслы к учению) до 523 года до н. э. (когда он в возрасте тридцати лет наконец приступил к формулировке собственной концепции), когда складывались взгляды Конфуция, лежит в смерти Цзы Чаня, первого министра княжества Чжэн, в 522 году до н. э., когда Конфуцию был тридцать один год. Чжэн было одним из государств центральной равнины, и смерть его министра, мудрого администратора, имела глубокое значение для периода обучения Конфуция, когда он отличался особой восприимчивостью.

Рядом с Цзы Чанем, чье имя из-за его эрудиции было известно во всем Китае, следует поставить Янь Ина, ученого и первого государственного деятеля Ци, могущественного государства на востоке, с севера граничившего с Лу, чьим именем был назван трактат по искусству управления государством «Янь-цзы Чуньцю». Кроме того, в Цзинь, княжестве, которое в то время было главой конфедерации равнинных государств, жил Шу Сян – фактически он не занимал никакой должности, но все же был влиятельным советником в делах управления. Время, когда эти мудрые и достойные администраторы контролировали политику городов-государств центральной равнины, было одним из славных моментов политической истории Древнего Китая. Его вполне можно назвать эпохой «достойных министров». Сначала, в 554 году до н. э., за два года до рождения Конфуция, Цзы Чань занял незначительный пост в правительстве Чжэн. Умер он в 522 году до н. э., как раз в то время, когда Конфуций начал претворять в жизнь свои идеи. Период формирования взглядов Конфуция точно совпадает со временем государственной службы этого знаменитого министра.

Общей характеристикой трех мудрых администраторов – чжэнского Цзы Чаня, циского Янь Ина и цзиньского Шу Сяна – было то, что все они родились в довольно слабых знатных семьях. С начала периода Чуньцю в Чжэн участились внутренние беспорядки, связанные с проблемой престолонаследия, и реальный контроль над княжеством перешел к аристократическим кланам, из которых избирались самые высокопоставленные чиновники государства. Привилегия предложения кандидатов на пост первого министра была строго ограничена семью родственными семьями, которые назывались «Семь My» и происходили от чжэнского Му-гуна. Цзы Чань также происходил от Му-гуна, но влияние его семьи было несравнимо с влиянием семей Сы или Лян, которые имели право выдвигать кандидатов на должность премьера.

В Ци первого министра в это время избирали из влиятельных семей Цуй, Цин и Чэнь. Семья Чэнь постепенно усилилась путем браков с двумя более старшими семьями. Семья Янь, из которой происходил Янь-цзы, принадлежала к иноземному роду, жившему на морском побережье в восточной части провинции Шаньдун. Это была действительно скромная и обедневшая семья. В Цзинь на должность первого министра имели право представители шести кланов (они назывались «шестью чиновниками») – Хань, Вэй, Чжао, Фань, Чжунхан и Цзи. Шу Сян родился в княжеском клане Яншэ, который вел происхождение от древнего правителя Цзинь. Влияние семей, родственных правящему дому Цзинь, долгое время оставалось небольшим, и в то время они были на грани пресечения рода. Шу Сян, видимо, был их последним представителем перед тем, как они погрузились в полную неизвестность.