Конфуций. Первый учитель Поднебесной - читать онлайн книгу. Автор: Сигэки Каидзука cтр.№ 12

Я говорил, что Конфуций любил «читать» «Стихи» и «Писания». Наверное, такое словоупотребление неточно; правильнее было бы сказать, что он любил декламировать их. При такой декламации слова лишались повседневных акцентов и интонации и читались напевно и торжественно. «Стихи» («Ши») включают три основные части. Во-первых, это либретто, носящие название «Хвалебные гимны», для музыки, которую пели под аккомпанемент оркестра на празднествах в честь духов августейших основателей царства Чжоу. Во-вторых, официальные песни, исполнявшиеся на пиршествах в честь высоких гостей при дворе Чжоу. И наконец, «Нравы царств» – слова на музыку, которую подносили двору Чжоу разные удельные государства. «Стихи» содержали многочисленные восхваления подвигов героических предков – Вэнь-вана и У-вана, свергших царство Инь и основавших царство Чжоу. Строки «Стихов» состояли из четырех иероглифов, каждый из которых передавал один слог; последние иероглифы рифмовались. Стихи произносились речитативом под аккомпанемент музыкальных инструментов. Даже во время чтения без аккомпанемента они сохраняли очень ровный ритм и заставляли читателя менять модуляции голоса и напевать. Эти рифмующиеся стихи, обладавшие такой систематизированной формой, по своей природе легко запоминались, даже не будучи зафиксированы письменно.

При чжоуском дворе существовал оркестр, состоявший из нескольких слепых музыкантов, в чьи обязанности входило специально исполнять «Стихи». Слепые обычно отличаются способностями к запоминанию, и слепые музыканты в Чжоу, не имея перед собой слов, без музыкального сопровождения распевали «Стихи» наизусть. Таким образом, слова и мелодии «Стихов» передавались только в устной традиции от отца к сыну, от учителя к ученику. Группа музыкантов из особого оркестра чжоуского царского двора, хранившая эту традицию, была послана ко двору княжества Лу, правители которого принадлежали к боковой ветви дома Чжоу. Следует предположить, что Конфуций, изучив ритуалы и древнюю историю его мест в уездной начальной школе, вскоре отправился в Высшую школу в Цюйфу, столицу Лу, чтобы научиться «Стихам» в этом ансамбле.

В «Изречениях» рассказывается, что, встречаясь со слепым (то есть со слепым музыкантом), даже если тот был моложе его, Конфуций всегда уступал ему место и почтительно кланялся. К тому же, когда его навестил музыкант по имени Мянь, Конфуций у подножия лестницы сказал ему «Вот ступеньки», а когда тот подошел к циновке, он тоже сообщил ему об этом («Вот циновка»). Ученики были поражены чрезмерной, по их мнению, учтивостью, проявленной Конфуцием во время этой встречи. Далее говорится о расспросах, которым они подвергли Конфуция, желая узнать, правильно ли такое поведение. Должность наставника в музыке была наследственной, и аристократы относились к ней с некоторым пренебрежением, поскольку ее занимали незнатные люди. Однако Конфуций отнесся к музыканту не просто с уважением, подобающим собрату; он выполнил весь изысканный церемониал, который был необходим при обращении к наставнику.

Текст, в наше время носящий название «Древние писания» (или просто «Писания»), – это собрание текстов обращений к народу, прежде всего, совершенномудрых царей Яо и Шуня, а затем разных императоров династий Ся и Инь, а также правителей и первых министров царства Чжоу (Вэнь-вана, У-вана и Чжоу-гуна). Очень вероятно, тем не менее, что фрагменты этой книги, имеющие отношение к династии Инь и к более ранним периодам, во время Конфуция еще не сложились полностью и существовали лишь части «Писаний», содержащие наставления Чжоу-гуна. Текст «Шан шу» не состоял из четырехсловных строчек, как было в случае со «Стихами», его структура не базировалась на определенной длине строк. Не было и рифмовки. Поэтому «Писания» были намного труднее для запоминания и исключительно устной передачи, чем «Стихи».

Вполне вероятно, что их и не передавали в чисто устной традиции, а записали уже на ранней стадии. Книги того времени не были бумажными; бамбуковая или какая-нибудь иная древесина нарезалась на планки или дощечки, достаточное число которых затем скреплялось кожаными ремешками. Иероглифы на них насекали. Такие документы явно было неудобно читать и хранить, и, соответственно, круг их хождения был, наверное, очень ограниченным. Архивы, вероятно, могли храниться только в канцелярии чиновника, известного как «великий историограф» или «внутренний историограф» чжоуского царского двора и столиц нескольких княжеств. Вполне возможно, что Конфуций научился читать «Писания» у такого официального архивариуса в столице Лу.

Конечно, во времена Конфуция не были еще составлены известные нам книги о ритуале, так называемые «Три ритуала» («Церемонии и ритуал», «Записи о ритуале» и «Чжоуский ритуал»). Его упоминания о «ритуале», вероятно, прежде всего относятся к информации, полученной от чиновника в звании Храмового наставника, отвечавшего за празднества в честь предков, и к традициям, касающимся правил проведения культовых церемоний, сведения о которых хранились в различных луских канцеляриях и во многих аристократических семьях.

О некоторых ритуалах Конфуций мог узнать от чиновников, осуществлявших контроль над различными церемониями, что следует из приведенной выше цитаты из «Изречений»: «Когда учитель пришел в Великий храм, он спрашивал о каждой подробности, так что это вызвало вопрос: «Может ли быть, что сын человека из Цзоу действительно знает ритуал?» – ведь он всегда спрашивает обо всем, входя в храм». Когда он впервые занял какую-то должность в Лу и стал принимать участие в службах в храме предков – основателей государства, он задавал вопросы помощникам Храмового наставника о каждой подробности ритуала, и его назвали, желая оскорбить, ученым сыном деревенщины, занимающимся ритуалом. Видимо, Конфуций научился правилам поведения в храме именно у чиновников церемониального ведомства.

Итак, молодой Конфуций, пылко стремившийся к знаниям, сначала изучил церемониал местного сообщества у ученых старейшин в деревенской школе. Затем он продолжил обучение, читая «Стихи» и «Писания» с наставниками в музыке и архивариусом в столичной Высшей школе в Лу и узнал о многих традициях, связанных с ритуалом, от церемониймейстера. Но эти достижения не удовлетворили его.

Приблизительно в ста семидесяти километрах к юго-востоку от столицы Лу (сейчас там находится уезд Таньчэн) располагалось государство Тань. В 525 году до н. э. его правитель, носивший титул виконта, явился с визитом к лускому двору. На приветственном банкете, какие обычно задавали в честь приезжавших с визитом правителей других княжеств, Шусунь Чжаоцзы, бывший в то время первым министром Лу, спросил, что означает история, согласно которой в царствование древнего императора Шао Хао все чиновники носили птичьи имена. В ответ таньский виконт рассказал, что Желтый император (Хуан-ди) давал чиновничьим должностям названия облаков, а Огненный император (Янь-ди) использовал названия должностей, связанные с огнем. Гун-гун использовал водные названия, а Да Хао – драконьи. Кроме того, виконт знал и о причине использования птичьих титулов в правление Шао Хао – ведь именно этот древний правитель считался предком-основателем княжества Тань: в начале царствования Шао Хао пары фениксов слетели с небес, и он ввел птичьи названия титулов в соответствии с этим добрым предзнаменованием. Затем виконт подробно перечислил названия всех этих должностей, совсем смутив луских сановников.