Могила Ленина. Последние дни советской империи - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Ремник cтр.№ 111

Руководитель ГУВД Мосгорисполкома лейтенант Николай Мыриков говорил, что “развивающаяся экономическая ситуация”, то есть переход к рыночной экономике, еще много лет будет способствовать высокому уровню преступности. Пока что ему, чтобы эффективно бороться с преступностью, нужен штат из пяти тысяч человек, а за последние два года из милиции уволилось больше тысячи человек. “В основном они уходят в кооперативы, где получают гораздо больше”, — объяснил он. Часто рано выходили в отставку и офицеры КГБ, иногда даже высшие чины — они зарабатывали приличные деньги на своих связях в легальном и подпольном бизнесе. Иногда милиционеры уходили в бизнес, даже не потрудившись сдать на склад форму. Как писал “Коммерсантъ”, одного московского оперативника поймали, когда он пытался “крышевать” уличных торговцев. Его такса была 10 тысяч рублей в месяц. В 1990-м этот милиционер был назван “Оперуполномоченным года”.

Бизнесмены, работавшие в Октябрьском и других районах, рассказывали мне, как легко заработать миллионы рублей. Шаг первый: взять краткосрочную ссуду — допустим, 10 миллионов. Шаг второй: отмыть рубли. Другими словами, перевести их в доллары. Один из самых распространенных каналов — купить через третьи руки облигации, замещающие деньги в “полутвердой” валюте: в индийских рупиях или китайских юанях. Эти облигации, которые стоят немало, гораздо проще перевести в доллары. Шаг третий: купить товары — японские видеомагнитофоны, гонконгские компьютеры, американские джинсы. Количество и заграничный лейбл гораздо важнее, чем качество. Шаг четвертый, самый простой: продать товары посреднику, магазину или предприятию. Назначить заоблачные цены: советский потребитель алчет товаров, кривая спроса не собирается снижаться. Шаг пятый: получить деньги и расплатиться с банком. Если все пройдет гладко, через три-четыре месяца вы станете на несколько миллионов рублей богаче.

Схема казалась совершенно безопасной. Но тут я познакомился с Олегом Фальковичем.

Этот тучный и явно очень хитрый человек успел 25 лет проработать в Сибири и на Дальнем Востоке в экономической сфере, прежде чем начал свой бизнес — торговлю стройматериалами, одеждой и видеооборудованием. Однажды он договорился о сделке с компанией “АРТО”, которая хотела купить партию видеооборудования на миллионы рублей для перепродажи на советском рынке. Фалькович связался с другой фирмой — “Терминал”, которая согласилась приобрести телевизоры и видеомагнитофоны у японских поставщиков. Но спустя несколько недель “Терминал” сообщил Фальковичу, что сделка в Токио сорвалась. Фальковичу пришлось сообщать “АРТО” плохую новость. В “АРТО” ему на это ответили, что фирма понесет миллионные убытки, потому что под сделку были взяты краткосрочные ссуды с высокой процентной ставкой. Так что возвращать ссуды должен будет сам Фалькович, сказали боссы из “АРТО”.

Фалькович рассказал (а другие источники подтвердили), что в один из весенних дней трое мужчин запихнули его в машину и отвезли в гостиницу “Россия” близ Кремля. “В номере они начали мне угрожать. Говорили, что если я не подпишу контракт, по которому они получат пять миллионов, то они меня изнасилуют, убьют, убьют мою жену и дочь. Это продолжалось несколько дней. Когда они пообещали расправиться с моей семьей, я подписал. Я подписал бы что угодно”.

Фалькович сумел дозвониться одному из своих партнеров. Тот позвонил их общим знакомым из узбекской мафии, чтобы те вылетели в Москву и освободили босса. Группа прилетела и постучалась в номер. Но тут ее главарь Рустам вдруг узнал в одном из трех похитителей своего старого друга и коллегу. “Это был какой-то кошмар, — вспоминал Фалькович. — Вместо того чтобы освободить меня, этот Рустам сказал моему похитителю: «Выбьешь из него пять миллионов, оташь его нам, мы выбьем еще один»”.

В конце концов, в “Россию” приехала милиция и отправила всех участников драмы по домам. Позднее трое похитителей Фальковича были арестованы, но через три дня их выпустили: по словам милиции, следствию недоставало улик. “Фалькович говорит, что эти люди — вымогатели, а они говорят, что не вымогатели. Ясности в ситуации не было”, — прокомментировал это адвокат “АРТО” Генри Резник.

Фалькович был убежден, что за ним охотятся. Он перевез семью из их дома в Магадане в тайное место и надеялся, что ему удастся эмигрировать в США. Но без родственников, имеющих американское гражданство, его шансы были малы. “Но я не могу дальше так жить, — говорит Фалькович. — В нормальном обществе такие вопросы регулируются контрактами или, в конце концов, в суде. Но у нас такое будет повторяться снова и снова, пока не появятся действующие законы и настоящий бизнес. А не то безумие, что сейчас”.

Несмотря на всю эту “симптоматику”, Заславский и компания не готовы были умерить свои амбиции. Они были бойцы. 27-летний председатель районного комитета по средствам связи и массовых коммуникаций Дмитрий Чегодаев устраивал встречи с иностранными инвесторами: он хотел внедрить в СССР систему кабельного телевидения — 32 каналов, в том числе “Октябрьский канал”. “Мы хотим через кабельное ТВ дотянуться до Европы”, — заявил он. На собраниях обсуждали, чем можно привлечь иностранных инвесторов, “капиталистических пиявок” в сталинской терминологии. Самый грандиозный план, отдававший партийной мегаломанией, был такой: на площади Гагарина возвести громадный бизнес-квартал по образцу парижского Дефанса. Составлялись выглядевшие солидно бумаги. Бизнес-квартал должен был включать роскошные отели, офисные здания, подземные парковки, выставочный центр, компьютерный и коммуникационный центр, торговый центр, медицинский комплекс.

Но уже летом и осенью 1990-го подули иные ветры. Партийные газеты начали намекать на грядущую контрреволюцию. Самые горячие защитники свободного рынка вдруг оказались под ударом, в том числе и Заславский. Как и весь Советский Союз, Заславский попадал в грозовой фронт рыночной экономики без маршрута полета и подсказок диспетчера. Его представление о будущем — мире фондового рынка, компьютерных центров и торговых комплексов — сталкивалось с бесконечными препятствиями: старыми привычками, нестабильностью, не поддающейся исправлению психологией людей, привыкших к “равенству в нищете”. Радикальные рыночники Октябрьского района раньше прочих нащупали границы терпимости граждан. Некоторым местным рабочим подъем бизнеса пришелся не по нраву. Проводились небольшие демонстрации. Кое-кто из сторонников Заславского от него отвернулся. “Многие жители района видели, что такие предприятия, как «Алиса», получают огромные прибыли, а им самим по-прежнему приходится стоять в очереди за едой. Это их бесило, они стали требовать: «Дайте нам!», — объяснял помощник Заславского Гезенцвей. — Многие не понимали, что смысл деятельности правительства не в том, чтобы содержать граждан, как родители содержат детей. Что мы пытались делать, это создать структуры, возможность для каждого найти работу и добиться успеха”.

Заславского нисколько не удивляло, что огромная часть гневных писем, которые он получал, а также статей в националистической прессе, были антисемитскими. По мере того как бизнес рос, а на среднюю зарплату можно было купить все меньше, ожесточение неизбежно принимало эту привычную форму. Любой человек с чуть большим достатком был, конечно, еврей. О евреях говорили в автобусах, на улицах, на скамейках в скверах, иногда — на митингах и демонстрациях. 6 июня 1990 года в Доме культуры “Красный октябрь” собралось 700 членов некоего Народного Православного Движения. Уровень ненависти там зашкаливал. “Мы заявляем, что евреи несут коллективную ответственность за геноцид русского народа и других народов нашей страны! — кричал некто Александр Кулаков. — Мы требуем, чтобы евреям запретили покидать страну, пока трибунал из русских людей не решит их судьбу! Мы выражаем солидарность с арабским миром, которое борется с этим злом! Также мы выражаем солидарность с немецким народом. Евреи не были жертвами немцев. Это немцы стали жертвами еврейского обмана!”