Тайна трагедии 22 июня 1941 года - читать онлайн книгу. Автор: Бореслав Скляревский cтр.№ 26

В свете всего изложенного, хотелось сказать и о роли Троцкого в завершении «дела о военном перевороте». Троцкий в своих выступлениях в печати и интервью журналистам очень часто в течение 1936–1937 годов говорил о том, что «недовольство военных диктатом Сталина ставит на повестку дня их возможное выступление». К тому же, в своей последней работе «Преданная революция» он призывал коммунистов России совершить государственный переворот, при этом указывая, что «если Германия развяжет войну против СССР, Сталину не удастся избежать поражения». Об этом Сталин был достаточно хорошо осведомлен еще до ареста Тухачевского.

Именно эта информация заставила Сталина окончательно поверить, что пронемецкий заговор в Красной Армии существует и представляет реальную угрозу. В сложившейся обстановке и на основе полученных данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Рудзутака и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Тухачевского в участии в антисоветском троцкистском правом блоке и шпионской деятельности против СССР в пользу фашистской Германии, Сталин направил документ на согласование в ЦК ВКП(б) об исключении Рудзутака и Тухачевского из партии и передаче их дела в НКВД. В ответ было получено единогласное мнение всего состава ЦК ВКП(б). Это был по сути приговор маршалу Тухачевскому и санкция на его арест.

11 июня 1937 года началось закрытое заседание Особого военного трибунала Верховного суда Союза ССР, перед которым предстали Маршал Советского Союза М. Н. Тухачевский и семь его сообщников из числа высшего командного состава: И. Э. Якир, бывший командующий войсками Украинского военного округа; М. П. Уборевич, бывший командующий войсками Белорусского военного округа; Р. П. Эйдеман, бывший Председатель Центрального совета Осавиахима; А. И. Корк, бывший начальник Военной Академии им. М. В. Фрунзе; Б. М. Фельдман, бывший начальник Управления кадров Красной Армии; В. М. Примаков, бывший командующий войсками Харьковского военного округа; В. И. Путна, бывший военный атташе в Токио, Лондоне и Берлине.

Процесс проходил по правилам военного судопроизводства, т. е. при закрытых дверях, так как был связан с военной тайной. Председательствовал на суде В. В. Ульрих, членами Особого военного трибунала Верховного суда СССР были: Маршалы Советского Союза С. М. Буденный и В. К. Блюхер, командармы 1-го ранга Б. М. Шапошников и И. П. Белов, командармы 2-го ранга Я. И. Алкснис, П. Е. Дыбенко, Н. Д. Каширин и комдив Е. И. Горячев.

Да, процесс был закрытый. Но единое мнение членов Особого военного трибунала по поводу виновности обвиняемых дает основания утверждать, что заговор существовал реально и предъявленные обвинения соответствовали этой реальности. Никто из подсудимых в своем последнем слове не говорил о несправедливости приговора или жестокости следствия, нарушении процессуальных норм или обжаловании обвинительного заключения. Никто не опровергал предъявленных обвинений. Наоборот. Каждый считал своим долгом сказать о своих заслугах перед советским народом.

Вот почему я не принимаю постоянной лжи хрущевских и горбачевских подлых последователей — фальсификаторов, которые утверждают, что обвиняемых по «заговору маршалов» запугали и беспощадно били. Не было этого и не могло быть. Во-первых, таких людей не запугаешь. Во-вторых, издевательствами можно заставить человека молчать, но не произносить речи, подобные тем, которые обвиняемые произносили в своем последнем слове.

Последнее слово комкора Примакова, по существу, стало обвинительной речью против остальных подсудимых: «Я должен сказать последнюю правду о нашем заговоре. Ни в истории нашей революции, ни в истории других революций не было такого заговора, как наш, ни по целям, ни по составу, ни по тем средствам, которые заговор для себя выбрал. Из кого состоит заговор? Кого объединило фашистское знамя Троцкого? Что объединило все контрреволюционные элементы, все что было контрреволюционного в Красной Армии, собралось в одно место, под одно знамя, под фашистское знамя Троцкого. Какие средства выбрал себе этот заговор? Все средства: измена, предательство, поражение своей страны, вредительство, шпионаж, террор. Для какой цели? Для восстановления капитализма. Путь один — ломать диктатуру пролетариата и заменять фашистской диктатурой. Какие же силы собрал заговор для того, чтобы выполнить этот план? Я назвал следствию больше 70-ти человек — заговорщиков, которых я завербовал сам или знал по ходу заговора… Я составил себе суждение о социальном лице заговора, т. е. из каких групп состоит наш заговор, руководство, центр заговора. Состав заговора из людей, у которых нет глубоких корней в нашей советской стране потому, что у каждого из них есть своя вторая родина. У каждого из них персонально есть семья за границей. У Якира — родня в Бессарабии, у Путны и Уборевича — родня в Литве, Фельдман связан с Южной Америкой не меньше, чем с Одессой, Эйдеман связан с Прибалтикой не меньше, чем с нашей страной…». /91/.

Сталин категорически отказывался объяснять действия заговорщиков их идейно-политическими убеждениями. Как и на февральско-мартовском Пленуме, Сталин отвергал огульное осуждение людей за их былую приверженность к троцкизму. Сталин отверг и объяснение участия в заговоре ряда лиц их «классово чуждым» происхождением… «Энгельс был сын фабриканта — непролетарские элементы, как хотите. Сам Энгельс управлял своей фабрикой и кормил этим Маркса… Маркс был сын адвоката, не сын батрака и не сын рабочего… Мы марксизм считаем не биологической наукой, а социологической наукой». Отметая те обвинения, которые могли бы стать основой для развязывания репрессий по идейному или классовому признаку и тем самым дестабилизировать советское общество, Сталин в то же время подчеркивал, что в СССР нет условий для массового недовольства существующим строем и политикой правительства.

Сталин говорил: «Вот мы человек 300–400 арестовали. Среди них есть хорошие люди. Как их завербовали?» Сталин утверждал, что завербовать могли лишь «малостойких людей». Казалось, он размышлял вслух: «Я думаю, что они действовали таким путем. Недоволен человек чем-либо, например, недоволен тем, что он бывший троцкист или зиновьевец и его не так свободно выдвигают, либо недоволен тем, что он человек неспособный, не управляется с делами и его за это снижают, а он себя считает очень способным. Очень трудно иногда человеку понять меру своих сил, меру своих плюсов и минусов. Иногда человек думает, что он гениален, и поэтому обижен, когда его не выдвигают».

По поводу заговорщиков Сталин говорил: «Если бы прочитали план, как они хотели захватить Кремль.

Начали с малого — с идеологической группки, а потом шли дальше. Вели разговоры такие: вот, ребята, дело какое. ГПУ у нас в руках. Ягода в руках… Кремль у нас в руках, так как Петерсон с нами. Московский округ, Корк и Горбачев тоже с нами. Всё у нас. Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придем к власти, остаться на бобах. И многие слабые, нестойкие люди думали, что это дело реальное, оно будто бы даже выгодное. Этак прозеваешь, за это время арестуют правительство, захватят московский гарнизон, и всякая такая штука, а ты останешься на мели. Точно так рассуждает в своих показаниях и Петерсон. Он разводит руками и говорит, что дело реальное, как тут не завербоваться? Оказалось, дело не такое уж реальное. но эти слабые люди именно так рассуждали: как бы, черт побери, не остаться позади всех. Давай-ка скорей прикладываться к этому делу, а то останешься на мели».