Тайна трагедии 22 июня 1941 года - читать онлайн книгу. Автор: Бореслав Скляревский cтр.№ 25

Так было и по «заговору маршалов», которые собирались 12 мая 1937 года осуществить полный государственный переворот. По этому делу, как я уже говорил, было арестовано всего 11 человек, причем все эти маршалы и генералы имели весьма сомнительную репутацию «полководцев». А вот когда заговорщики стали называть своих ближайших помощников, а те в свою очередь называли других, и потянулся за собой «шлейф» сотен и тысяч офицеров, абсолютно непричастных к заговору. Следует также учесть, что по этому заговору были привлечены к ответственности и конструкторы вооружений различных видов, и разработчики новейшего и перспективного оружия.

И таких были тысячи, которые после следствия, а затем приговора были реабилитированы и возвращены в армию или в конструкторские бюро. Порой на это уходило много времени. Но надо понять, в конце концов, что этих людей, без всякой вины, наказывали не Сталин, и не НКВД, а свои же товарищи, коллеги, сослуживцы, которые оговаривали невинных только с одной целью, — чем больше таких будет, тем легче самим уйти от ответственности. А возможно, что оговаривали других из ненависти к государственному строю СССР и лично к И. В. Сталину.

В результате «жертвы репрессий» стали оговаривать весь советский народ, дескать «народ такой и был, только и писал доносы друг на друга», как говорят сейчас многие так называемые истинные либерал-демократы.

Еще раз хочу упомянуть о том, какой урон стране и армии нанесли «невинно репрессированные» заговорщики во главе с М. Н. Тухачевским. И какой еще могли нанести, если бы их во время не остановили. Необходимо отметить, что в раскрытии заговора военачальников, безусловно, большую роль сыграла провокация, затеянная английской службой безопасности. Конечно, англичане достигли своей цели, этого отрицать нельзя.

При этом нужно также признать, что Тухачевский и сам способствовал проведению против него провокационных выпадов. Дело в том, что в начале 1936 года, он как советский военный представитель присутствовал в Лондоне на похоронах короля Георга V. По пути туда Тухачевский сделал короткие остановки в Варшаве и Берлине, где имел встречи и беседы с польскими и немецкими генералами, в ходе которых не скрывал своих взглядов на будущие события в СССР и восхищение немецкой военной машиной.

По возвращении из Лондона Тухачевский остановился в Париже. На обеде в советском посольстве он удивил присутствовавших на нем западных дипломатов открытыми нападками на советское правительство, проводившее политику коллективной безопасности.

Сидя за столом с румынским министром иностранных дел Н. Титулеску, Тухачевский громогласно заявил: — «Напрасно, господин министр, вы связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких старых конченых государств как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере, в течение некоторого времени будет принадлежать гегемония на европейском континенте. Я уверен, что приход Гитлера к власти в Европе означает спасение для всех нас». Вечером того же дня расшифрованное сообщение, с грифом «срочно», лежало на столе у И. В. Сталина. Это заявление Тухачевского было записано присутствовавшим на обеде румынским дипломатом, заведующим отделом печати румынского посольства в Париже Э. Шакананом Эссезом.

Об этом же писала впоследствии в своей книге «Меня называют Кассандрой» известная журналистка Женевьева Табуи: «В последний раз я видела Тухачевского на следующий день после похорон Георга V. На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Титулеску, Эррио и Бонкуром… Он только что побывал в Германии и рассыпался в пламенных похвалах нацистам. Сидя справа от меня и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он, не переставая, повторял: «Они уже непобедимы, мадам Табуи». Почему он говорил с такой уверенностью? Не потому ли, что ему вскружил голову сердечный прием, оказанный немецкими генералами, которым нетрудно было сговориться с этим представителем старой русской школы? Так или иначе, в этот вечер не я одна была встревожена его откровенным энтузиазмом. Один из гостей, крупный дипломат, проворчал мне на ухо, когда мы покидали советское посольство: «Надеюсь, что не все русские думают так как он». /90/.

В начале 1936 года Сталин довольно часто стал получать весьма «странную» информацию о «деятельности» за рубежом советских военачальников высокого ранга. Это были данные по агентуре НКВД и военной разведки. По информации, полученной из Парижа, в частности, из белоэмигрантского «Русского общевойскового союза», утверждалось конкретно, что «в СССР группой высших командиров готовится государственный переворот, во главе которого стоит маршал Тухачевский». В это же время комкор Разведупра С. Урицкий доложил Сталину и Ворошилову, что в немецком генштабе бытуют частые разговоры о реальной оппозиции высшего военного генералитета политическому руководству Советского Союза. Тут же последовал доклад наркома НКВД Н. Ежова И. В. Сталину о том, что в своей норвежской резиденции активизировался Л. Троцкий, заявивший в открытую журналистам: «В Красной Армии не все преданы Сталину. Там меня помнят».

Именно поэтому в конце 1936 года в армейских верхах начались аресты. Арестовали Путну, несколько ранее был снят с должности первого руководителя НКВД Г. Ягода. Стало известно о том, что следственные органы располагают большими материалами о существовании крупного заговора. Тухачевский, естественно, был очень взволнован всеми этими событиями. В октябре 1936 года Тухачевский экстренно встретился с одним из руководителей «бухаринского» право-троцкистского блока Крестинским и потребовал пересмотреть планы военного переворота с тем, чтобы выступить раньше, надеясь на помощь Германии. Уже в ноябре 1936 года, на Восьмом съезде Советов, Тухачевский снова виделся с Крестинским и дал понять, что его очень волнуют начавшиеся провалы, и поэтому он стоит за немедленное выступление. Крестинский дважды по почте советовался с Троцким, и тот дал согласие на подключение военной группировки. Началась непосредственная подготовка к государственному перевороту.

В марте 1937 года прошли несколько тайных встреч руководителей «бухаринской» группировки Крестинского и Розенгольца с руководителями военной группировки Тухачевским и Гамарником. Тухачевский в итоге заявил, что военной группе необходимо не более пяти-шести недель для отработки всех деталей переворота. Была названа дата переворота — 12 мая, но не позднее 15 мая. Как затем на суде показал Розенгольц, Тухачевский, главным образом, рассматривал вариант ввода вооруженной группы военных в Кремль с дальнейшим захватом телефонной станции, всех зданий, где находились квартиры и кабинеты руководителей страны, и, немедленным их расстрелом. В это самое время Гамарник должен был захватить здание НКВД и арестовать руководителей наркомата.

В этой непростой ситуации И. В. Сталин принимает единственное правильное и своевременное решение. Именно 11 мая, Тухачевский освобождается от обязанностей замнаркома обороны и направляется на новое место службы командующим Приволжским военным округом. Вместе с тем арестованы Корк и Эйдеман по обвинению в связях с немецкой военной разведкой, и многие другие участники заговора. Так за несколько дней до этого руководителям «бухаринского» право-троцкистского блока официально было предъявлено обвинение в измене, а именно, Бухарину, Рыкову и Томскому. Бухарин и Рыков были арестованы, Томский успел покончить жизнь самоубийством. А 31 мая застрелился Гамарник.