Эйзенхауэр - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Дубова cтр.№ 33

Некоторые американские и британские генералы, а за ними и военные историки упрекали Эйзенхауэра в недостаточной решительности и медлительности во время военных действий в Тунисе. Он, однако, отвергал критику, подчеркивая, что стремился действовать наверняка, отказываясь от присущей ему на учениях авантюрной хватки. Это и понятно — только в Африке генерал впервые столкнулся с настоящей войной.

Когда генерал-майор Ллойд Фриденделл, командовавший американской армией, действовавшей на правом фланге тунисской операции, запросил разрешения на атаку крупных опорных пунктов немецких войск в районах городов Сфакс и Габес, главнокомандующий «строго предупредил» его, что план недостаточно обоснован, ибо он не укрепил в достаточной степени свои тылы на случай, если придется перейти к обороне . В дневнике Дуайт записал, что за первый месяц сражений приобрел «богатый организационный опыт и правильное, логическое мышление, жизненно необходимые для успеха» .

Но даже когда Эйзенхауэр счел, что войска в Тунисе подготовлены для крупного наступления, и отдал приказ о его начале 24 декабря, боевые действия оказались под угрозой срыва из-за отвратительной погоды. 22 декабря Дуайт отправился на передовые позиции, чтобы наблюдать, как развиваются события. Танки и артиллерийские установки тонули в грязи, резервы подтянуты не были по причине дождя и тумана. Приказ о наступлении пришлось отменить. «Это было самое страшное разочарование, которое мне пришлось перенести», — совсем неформально проинформировал Эйзенхауэр Объединенный комитет начальников штабов союзных государств .

Командующему пришлось смириться, что его план завершения войны в Африке до начала зимы провалился. Союзникам пришлось остановиться, ибо они встречали ожесточенное сопротивление армии генерал-полковника Юргена фон Арнима, сменившего Роммеля и также являвшегося весьма опытным военачальником. К тому же у Арнима было явное превосходство в танках. Правда, его неоднократные просьбы к Гитлеру о подкреплениях и новой технике не удовлетворялись — шло ожесточенное сражение под Сталинградом, и Восточный фронт имел явный приоритет.

Ни та ни другая сторона не имели возможности развернуть успешное наступление. Зима 1942/43 года и ранняя весна были временем «окопной войны». Противники оказались почти в патовом положении.

К тому же здоровье главнокомандующего ухудшилось. На обратном пути в Алжир после вынужденной отмены приказа о наступлении он заболел тяжелым гриппом, продолжавшимся почти две недели. В это время он впервые за всю военную карьеру стал часто терять спокойствие, за обедом пил виски большими порциями, чем обычно, и непрерывно курил, что лишь ухудшало его самочувствие, в чем он честно признавался супруге .

В условиях, когда война в Африке затягивалась, а сам Эйзенхауэр находился в отнюдь не благоприятном физическом состоянии, он должен был предстать перед высшими государственными и военными деятелями союзных стран. С 14 по 24 января 1943 года проходила конференция Черчилля и Рузвельта в Касабланке. Помимо обсуждения проблем мировой политики и взаимоотношений союзников предстояло решить конкретные вопросы: каковы будут направления военных действий в 1943 году и кто будет ими руководить. На второй день конференции был назначен доклад Эйзенхауэра о положении на североафриканском театре военных действий.

Дуайт прилетел в Касабланку на один день. В дополнение к физическому недомоганию и расстроенным чувствам по поводу неудачи наступления в Тунисе он предстал перед Рузвельтом и Черчиллем непосредственно после того, как чуть не погиб: над Атласскими горами его «летающая крепость» стала терять высоту, так как из строя вышли два двигателя, и летчик с огромным трудом дотянул до места назначения.

Рузвельт, страдавший полиомиелитом и разбиравшийся в болезнях, тут же почувствовал, что генерал не в порядке. «Он производит впечатление очень нервного», — сказал президент Гарри Гопкинсу .

Впрочем, Дуайт быстро взял себя в руки, и первое негативное впечатление Рузвельта сменилось сдержанным одобрением доклада главнокомандующего. Черчилль и начальники штабов вооруженных сил обеих стран также позитивно оценили действия Эйзенхауэра. Особое впечатление произвели стремление командующего к максимальной интеграции союзных сил, его усилия по выдвижению на первый план не только американских, но также британских и канадских военачальников. Присутствовавшие были вполне удовлетворены и политическим курсом Эйзенхауэра в Северной Африке, и его отношением (по крайней мере внешним) к «делу Дарлана».

По предложению Д. Маршалла главы союзных государств решили оставить Эйзенхауэра на посту главнокомандующего союзными войсками на африканском театре и полностью подчинить ему британские соединения, до этого имевшие некоторую автономию.

На конференции было решено продолжать наиболее активные действия в «мягком подбрюшье Европы». В качестве первого удара после освобождения Туниса (предполагалось, что это произойдет в ближайшие недели, как только погода позволит ввести в действие основные моторизованные силы) намечалась высадка на острове Сицилия.

Всеми этими действиями, согласно решениям конференции, должен был руководить Эйзенхауэр. Его заместителями становились: по сухопутным операциям — британский генерал-лейтенант Гарольд Александер, по морским — британский адмирал Эндрю Каннингем, а по воздушным — британский маршал авиации Артур Тедцер. Тот факт, что Эйзенхауэр оказался в английском «окружении», ничуть его не смущал: со всеми заместителями у него установились нормальные деловые и до некоторой степени дружеские отношения. Однако в Великобритании не все были довольны, что Эйзенхауэр остался на посту главнокомандующего. Даже несколько изменивший мнение о нем начальник британского штаба фельдмаршал Ален Брук, не скрывавший своего одобрения курса Эйзенхауэра на интеграцию союзных сил, продолжал считать, что у американца «нет тактического и стратегического опыта, необходимого для выполнения задач такого рода» .

Правда, была одна несообразность: все три заместителя Эйзенхауэра превосходили его воинскими званиями. Дуайт заявлял, что вопрос о звании его не волнует, что заместители смогут свободно высказывать свои мнения, к которым он отнесется с уважением. Но высшие руководители считали, что такую ситуацию надо исправить. В Касабланке Маршалл даже сказал Эйзенхауэру по секрету, что поставил вопрос о присвоении ему высшего на тот момент в США звания полного (четырехзвездного) генерала (звание генерала армии, или пятизвездного генерала, будет учреждено Конгрессом в 1944 году).

Действительно, 10 февраля 1943 года было обнародовано решение президента Рузвельта о возведении Эйзенхауэра в звание полного генерала. Ему даже не удосужились об этом сообщить — он услышал по радио. Он немного поворчал по этому поводу, но на самом деле был несказанно рад — впервые такое звание получил военный деятель, не являвшийся начальником штаба армии. В США его до этого времени имели только Дуглас Макартур и Джордж Маршалл. Таким образом, за два года Эйзенхауэр прошел путь от временного полковника до полного генерала. Это, естественно, значительно повысило его авторитет в глазах подчиненных.