Эйзенхауэр - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Дубова cтр.№ 32

Высадка американо-британских войск была осуществлена в ночь на 8 ноября более ими менее успешно во всех трех районах. Французы оказали незначительное сопротивление, испанцы сделали вид, что «ничего не заметили». 10 ноября Дарлан отдал приказ с полуночи прекратить военные действия, после чего высадка на побережье пошла более интенсивно.

В первом эшелоне высадились семь дивизий (шесть американских и одна английская) общей численностью 110 тысяч человек. Для их переброски потребовались сотни транспортных судов, прикрываемых 650 военными кораблями. При транспортировке войск не было потеряно ни одного солдата.

Незначительные потери союзные силы понесли в первые три дня, до приказа Дарлана о капитуляции.

Впрочем, во французских кругах все происходило не вполне благополучно: Жиро не признавал власти Дарлана, а тот отказывался предоставить ему какую-либо должность; де Голль же узнал об операции из прессы. Эйзенхауэр испытывал приступы ненависти к французам, которые никак не могли поделить посты. «У всех этих лягушатников есть только одно слово — я», — как-то пожаловался он, а в другом случае даже воскликнул: «Всё, что нужно сейчас, — это чертовски хороший убийца!» Разумеется, он не подозревал, что случайно выступил в роли Кассандры…

Ответом на капитуляцию Дарлана была германская оккупация южной части Франции, фактическое отстранение от власти правительства Виши, которое перед тем объявило войну США.

Возникла опасность, что Дарлан опять переметнется на противоположную сторону, и Эйзенхауэр решился на срочные действия: Дарлан был назначен высшим управляющим не только занятых союзными войсками территорий, но и более широкого региона. С 14 ноября адмирал стал Верховным представителем Франции по Северной и Западной Африке. Тем самым он окончательно предал режим Виши и оказался накрепко связанным с союзниками. Он, в свою очередь, назначил Жиро командующим французскими вооруженными силами в этой зоне. Так на очень краткое время благодаря недюжинным дипломатическим способностям Эйзенхауэра была урегулирована проблема французских претендентов на власть. 13 ноября он, преодолев неприязнь, прилетел в город Алжир и подписал с Дарланом соглашение, по которому «все силы французской колониальной армии и флота будут направлены против немцев» .

Вслед за этим генерал Кларк объявил журналистам, что союзный главнокомандующий принял «реалистическое» решение, согласившись на назначение Дарлана руководителем французской администрации в Северной Африке. Это означало, что вишистская администрация останется на своих постах, а в законодательство, в том числе о положении местного населения, пока не будут внесены существенные изменения .

Пресса и общественность США и Великобритании в основном выражали возмущение таким ходом событий, советская печать негодовала по поводу грубого нарушения демократических прав арабов и местных французов, требовала в первую очередь освобождения из тюрем коммунистов. Президент Рузвельт, который был полностью осведомлен о курсе Эйзенхауэра, превратил его в козла отпущения, заявив: «Я возложил на генерала Эйзенхауэра ответственность за принятие политических решений во время его пребывания в Северной и Западной Африке» .

Эйзенхауэр действовал в силу военной целесообразности. Скорейшее завершение операции и минимизация потерь были для него приоритетными задачами. Командующий проявил себя прагматиком. Его прагматизм совпадал с гуманизмом. Он с полным основанием полагал, что его армии должны воевать, а политические задачи, в том числе проведение реформ в среде североафриканских арабских племен, были важными, но не первоочередными.

Однако эти соображения не могли утихомирить шторм критики, обрушившейся на Эйзенхауэра. Пресса не уставала напоминать, что необходимо примерно наказать военных преступников и их пособников, а Дарлан был одновременно тем и другим. Дело доходило до обзывания самого Эйзенхауэра фашистом (уже расцвела мода использовать этот термин не как политологическую категорию, имеющую определенное внутреннее содержание, а как ругательство ). Дуайт писал сыну: «Меня называют фашистом и почти гитлеровцем» . А в мемуарах он уже с несколько иронической интонацией писал: «Я очень хорошо знал, что любое дело, которое у меня было связано с вишистом, произведет целую великую революцию» .

Трудно сказать, как Эйзенхауэру удалось бы разделаться с «казусом Дарлана» (скорее всего, его со временем оттерли бы на второстепенные позиции, а после войны привлекли к суду как военного преступника), но в дело вмешался случай. 24 декабря 1942 года, через полтора месяца после высадки союзников и привлечения ими Дарлана на свою сторону, в его резиденцию вошел человек. Когда приехавший адмирал в сопровождении адъютанта направился к своему кабинету, посетитель его окликнул, и повернувшийся к нему Дарлан получил пули в грудь и лицо. Стрелявший бросился бежать, но адъютант ринулся за ним и ранил его. Дарлана отвезли в госпиталь, где он умер на операционном столе. 26 декабря состоялись похороны, на которых присутствовал Эйзенхауэр.

Убийцей оказался двадцатилетний Фернан Бонье де ла Шапель, сын местного журналиста, член подпольной организации французского Сопротивления. Его судили, приговорили к расстрелу и казнили еще до похорон Дарлана. Поспешность свидетельствовала, что в этом деле были замешаны некие силы, раскрытие которых крайне нежелательно. В следственном деле осталось заявление Шапеля: «Я сделал то, что обещал сделать, обещания, которые мне давались, были значительными».

По подозрению в соучастии были арестованы несколько человек, все французы. В их числе находился один из видных участников французского Сопротивления, сторонник де Голля Анри д'Астье де ла Вижери, считавшийся руководителем голлистской тайной организации в Северной Франции. Все они отрицали участие в убийстве и через короткое время были освобождены. Добавим, что после освобождения Франции приговор по делу де ла Шапеля был отменен, он был объявлен патриотом, а члены Французского комитета национального освобождения возложили венок на его могилу…

После всей этой драматической истории во главе французской администрации стал генерал Жиро, а затем власть фактически перешла к генералу де Голлю.

Многие историки считают, что главным результатом «дела Дарлана» для Эйзенхауэра было то, что он «пережил кризис» без особого ущерба . Нам представляется, что они явно недооценивают это дело, которое могло быть чревато тем, что подставившие Эйзенхауэра пожертвовали бы им, проводив на «почетную» пенсию… Оказалось, что ликвидация Дарлана была выгодна фактически всем, кто как-то участвовал в делах по освобождению Северной Африки. Был ли командующий союзными войсками лично причастен к убийству Дарлана? Отдавал ли он какие-либо устные распоряжения на этот счет? На этот вопрос дать точный ответ невозможно. Но ведь по сей день в силе латинская поговорка «Cui prodest?» («Кому выгодно?»). Смерть Дарлана была выгодна в первую очередь Дуайту Эйзенхауэру…

В любом случае «дело Дарлана» завершилось, и Эйзенхауэр смог более интенсивно заняться намного более важными военными делами.

На протяжении ноября 1942-го — января 1943 года американцы и англичане сосредоточили в Северной Африке огромную армию численностью свыше четырехсот тысяч человек с резервами, базами, линиями снабжения и т.д. Марокко и Алжир были освобождены быстро. Однако в Тунисе, который Эйзенхауэр предварительно рассчитывал пройти одним огромным марш-броском, развернулись кровопролитные сражения. Сюда была подтянута армия Паттона, которая вначале наступала, а затем была вынуждена сдерживать контрнаступление германских дивизий Роммеля. Сам фельдмаршал из-за болезни вернулся в Германию, но его войска сохраняли боевой дух, верность фюреру и дрались до конца.