Екатерина Арагонская. Истинная королева - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Уэйр cтр.№ 61

Один дворянин поставил перед королем блюдо с мясом.

– Кейт, позвольте мне обслужить вас, – любезно предложил Генрих, отхватил своим ножом самые лакомые кусочки и положил их на серебряную тарелку с позолотой, стоявшую перед Екатериной. – Вина королеве!

У стола мигом появился паж с кувшином.

Екатерина подняла кубок:

– За вас, мой возлюбленный супруг!

Генрих пожирал ее глазами.

– Да будет так всегда! – заявил он. – Кейт, я написал для вас новую песню, зимнюю балладу. После обеда вы ее услышите!

– Буду ждать с нетерпением.

Генрих не мог долго сидеть на месте. Вскоре он уже ходил вокруг столов, разговаривал с гостями, потом на некоторое время исчез. Вернулся он одетым в турецкое платье, в сопровождении группы актеров, с которыми начал танцевать, к удовольствию собравшейся компании. Потом, раскрасневшийся от напряжения, купаясь в овациях, он присоединился к Екатерине за столом, как раз когда принесли десерт – огромную сахарную скульптуру в форме замка, при виде которой многие восхищенно ахнули.

– Об это можно доблестно обломать зубы, – тихо пробормотал Генрих на ухо Екатерине и вежливо махнул рукой, чтобы угощение убрали со стола, за которым сидели самые почетные гости.

После этого король безуспешно пытался скрыть веселье при виде того, как другие участники пира пытаются угоститься этой твердокаменной сластью.

– По крайней мере, вид впечатляющий, – с улыбкой заметила Екатерина.

Когда скатерть убрали и поставленные на козлы столешницы унесли, Генрих приказал дать ему лютню. Разговоры умолкли, и он запел чистым, красивым голосом.

Выводя последние строки, он встретился взглядом с Екатериной, которая едва не лишалась чувств от радости.

– Браво! – крикнула она и хлопнула в ладоши, давая тем начало шквалу оваций. – Это прекрасная песня!

– Благодарю вас, моя милая, – сказал Генрих, кланяясь и принимая аплодисменты. – Думаю, можно добавить припев, что-нибудь вроде: «Зеленеет остролист, вьется-вьется старый плющ…» Я еще не придумал последние строки.

– Еще, сир! – раздался голос с дальнего конца низкого стола; он принадлежал сэру Томасу Болейну, одному из партнеров Генриха в поединках на копьях.

– Да! Да! – поддержали остальные.

– Прошу вас, сэр! – эхом подхватила Екатерина.

Тут откуда ни возьмись появился граф Суррей и что-то тихо сказал на ухо королю. Генрих повернулся к супруге:

– Кейт, меня призывает срочное дело. Вернусь, как только смогу.

Он встал, поклонился ей и вышел вслед за Сурреем через дверь сбоку от помоста.

– Может быть, наши менестрели исполнят для нас какую-нибудь мелодию! – воскликнула Екатерина. – Давайте танцевать!

Она просидела минут пять или десять, наслаждаясь музыкой и видом плавно двигающихся вдоль зала пар, но тут вернулся Суррей, без короля.

– Мадам! – Длинное и плоское, как стена, лицо графа было мрачным. – Его милость просит вас пройти в его кабинет.

Екатерина встала, удивляясь про себя, к чему все это, и торопливо пошла вместе с Сурреем в апартаменты короля, фрейлины – следом. Когда они проходили по опустевшему залу для приемов и личным покоям, охранники вытягивались в струнку. В передней перед входом в кабинет Суррей повернулся к Екатерине:

– Мадам, его милость желает переговорить с вами наедине.

– Вы можете идти, – сказала она своим дамам и толкнула дверь.

Сердце ее было полно недобрых предчувствий.

Генрих зажег две свечи. Пляшущие огоньки освещали его заплаканное, полное горя лицо. Тогда она поняла, что он скажет ей, но приготовилась всем своим существом дать отпор этой новости, не поверить в нее. Пока слова не произнесены, ужасной правды не существует.

Генрих протянул к ней руки и заговорил. Она вдруг начала кричать, кричать без остановки, потом кто-то подхватил ее в объятия, а она погружалась и погружалась в ужасную темноту…

Она лежала на промокшей подушке, не в силах остановить поток слез, которые лились уже много часов.

– После такой великой радости… быть пораженными такой скорбью, – всхлипывала она.

– Кейт, я не знаю, что сказать вам.

Голос Генриха оборвался. Он все время был с ней, лежал рядом, безуспешно пытался утешить. Его руки снова крепко обхватили ее.

– Он не страдал, – сказал Генрих. – Его душа сейчас у Бога среди невинных.

При этих словах глаза короля наполнились слезами.

– Мы молоды, у нас будут еще другие дети, – говорил он.

– Я хочу вернуть своего ребенка! – рыдала Екатерина. – Мне нужен мой маленький сыночек! Я не должна была оставлять его. Я его мать, но меня не было рядом, когда он нуждался во мне.

– Мы не должны подвергать сомнению премудрость Божью. Если бы вы были там, то все равно не спасли бы его. Это случай, простуда… Он был совсем малыш. – Голос короля вновь задрожал, грозя оборваться.

– Пусть Бог заберет меня! – рыдала Екатерина. – Я не могу жить без него. Мне не вынести этой боли. Мой маленький мальчик… – Она не могла уняться.

Пришел брат Диего и строго заговорил с ней:

– Бог понимает твою печаль, дочь моя, но такое неумеренное переживание – это грех против Его воли. Разве святой Павел не говорил об усопших как об уснувших, а не как о мертвых? Твой сын почил в Боге и познаёт радости вечной жизни.

Из чувства долга Екатерина попыталась видеть в случившемся благо, но руки ощущали болезненную пустоту. Отчаянно мучило неутолимое желание видеть ребенка, прикасаться к нему.

Генрих был для нее единственным утешением. Скрывая свою печаль, он оставался с ней в самые черные дни скорби, поддерживал ее во время приступов бурных рыданий и пытался развлечь музыкой и играми.

– Траура при дворе не будет, – распорядился он.

Тем не менее в тот день, когда маленького принца погребли в Вестминстерском аббатстве, король оделся в черное и потратил на похороны огромную сумму. Вся эта помпезность – ночные бдения, свечи и факелы – предназначалась для одного крошечного младенца, но сыну короля полагалось быть упокоенным с великолепием среди своих праотцев.