Черчилль. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гилберт cтр.№ 107

Черчилль выступал за проведение еще одной военной операции в Галлиполи, но не раньше, чем из Египта будет переброшено на полуостров еще 20 000 свежих войск. В то же время он предостерегал против попыток возобновить наступление на Западном фронте, где немецкие оборонительные линии постоянно укреплялись, а у союзников было мало тяжелой артиллерии и боеприпасов. Его мнение игнорировали. 21 августа в Галлиполи, используя, как хотел Китченер, только те части, которые уже принимали участие в боевых действиях, Гамильтон предпринял очередной штурм вершины Чунук-Баир. Это было ошибкой. Черчилль предложил возобновить штурм с моря, но Бальфур отверг это. Он также отклонил предложение Черчилля рассмотреть в правительстве вопрос об обеспечении войск в Дарданеллах в преддверии грядущей зимы.

В начале сентября сэр Джон Френч внес предложение, чтобы Черчилль принял на себя командование бригадой на Западном фронте. Обрадованный Черчилль просил у Асквита разрешения оставить правительство и отправиться во Францию. Асквит отнесся к этому благосклонно. Однако Китченер зарубил план. Он не возражал, когда Черчилль временно брал командование на себя в Антверпене или когда собирался с краткой миссией в Дарданеллы, но не хотел, чтобы тот занимал постоянный командный пост. Разочарованный, Черчилль написал Асквиту: «Френч оказал на меня очень большое влияние и всегда очень добр ко мне. Я хочу по разным причинам, общественным и личным, на время сбежать от ситуации, которая нравится мне день ото дня меньше».

С момента отстранения от Адмиралтейства Черчилль постоянно страдал от газетных и устных нападок. Складывалось впечатление, что на него хотят взвалить ответственность за все ошибки морской кампании с августа 1914 по май 1915 г., а также за кампанию на Галлипольском полуострове. После того как ему не удалось отправиться во Францию, Черчилль попросил Асквита распространить в парламенте документы, имеющие отношение к нападкам на него. «Мне постоянно ставят в вину вещи, – писал он, – которые ранее никогда не вызывали возражений, а частично и выполнены после моего ухода из Адмиралтейства. Иногда обвинения появляются в прессе. Но гораздо чаще продолжают жить в разговорах благодаря постоянным упоминаниям о них в газетных статьях. Таким образом широко распространяется убеждение, что я лично участвовал в этих событиях, что неправда и глупость».

Асквит отказался представить документы в парламенте. Затем Черчилль решил направить коллегам по кабинету три увесистые пачки телеграмм, связанных с эпизодами в Коронеле, Антверпене и Дарданеллах. Черчилль верил в способность документов убедить критиков. Позже эти же самые документы легли в основу первых двух томов его воспоминаний о Первой мировой войне. Но никакое количество документов, сколь угодно достоверных и убедительных, не могли покончить с подозрениями.

21 сентября, когда начались первые министерские дискуссии по поводу вывода войск из Дарданелл, Черчилль написал другу: «Противно наблюдать эту бездеятельность и глупость, все понимая и не имея возможности ничего сделать». В этот день он предложил высадить достаточное количество войск на азиатское побережье пролива с тем, чтобы совершить бросок на Чанаккале. Через девять дней, узнав об огромных потерях, понесенных в результате возобновления наступления на Западном фронте, против которого он выступал ранее, он сказал: «Затратив четверть усилий, которые потребовались для захвата деревни Лос, мы могли бы пройти проливы». Через день Черчилль написал Ллойд Джорджу: «Те же усилия и расходы, которые принесли нам деревню Лос, могли бы принести нам Константинополь и господство над Востоком».

Среди погибших при Лосе был капитан Уильям Шеридан, муж кузины Черчилля Клер. Их ребенок появился на свет за пять дней до смерти отца.

На протяжении всего октября Дарданелльский комитет спорил, надо ли проводить эвакуацию войск с полуострова Галлиполи. Эта неспособность принять решение чрезвычайно раздражала Черчилля. «Солдаты, которые получают приказ идти на смерть, имеют право знать план и цель», – написал он в меморандуме, который в итоге решил не выпускать. 20 октября он направил коллегам предложение использовать горчичный газ в качестве последней попытки прорвать оборону турок. Учитывая массовые убийства армян, совершенные турками, а также большое количество британских солдат, сдающихся в плен, он говорил: «Необоснованные предубеждения против использования горчичного газа прекратятся. Большие газовые установки должны быть направлены в Галлиполи без промедления. Зимний сезон в Дарданеллах обычно характеризуется сильными юго-западными ветрами, что представляет для нас идеальную возможность применения газа».

Предложение Черчилля проигнорировали – равно как и его призыв к объявлению всеобщей мобилизации, и предложение, сделанное в частном порядке Асквиту, о том, что для более эффективного ведения военных действий Китченера следует заменить Ллойд Джорджем. В конце октября, на волне общественной критики правительства, о чем Черчилль неоднократно говорил на закрытых заседаниях кабинета, Асквит заявил, что намерен заменить Дарданелльский комитет группой из трех человек, отвечающих за проведение политического курса. В нее вошли он сам, Китченер и Бальфур. Черчилль лишился площадки, на которой мог бы предлагать свои планы. Хенки предложил Асквиту поручить Черчиллю миссию в России, но из этого ничего не вышло. Позже Черчилль опять поднял вопрос о возможности создания департамента, ответственного за ведение войны в воздухе. Это тоже ни к чему не привело, и 30 октября он подал прошение об отставке, сказав Асквиту, что изменение в системе руководства военными действиями лишает его возможности быть полезным.

В надежде, что Асквит поддержит его действия в Дарданеллах после сообщения об истории операции, сделанного в палате общин 2 ноября, Черчилль представил премьер-министру подборку документов. Однако, поддержав саму операцию в целом, Асквит не использовал представленные ему материалы и не стал защищать Черчилля от главного обвинения, предъявляемого ему, – в действиях через голову своих советников.

Черчилль стал главным виновным за провал в Дарданеллах – даже за тот период, когда он уже не возглавлял Адмиралтейство, и за действия на суше, которые полностью были в ведомстве Китченера. Он больше не хотел оставаться в Англии. 6 ноября он попросил Асквита назначить его генерал-губернатором Британской Восточной Африки и главнокомандующим местными вооруженными силами. К его удивлению, эту идею поддержал Бонар Лоу, сказав Асквиту, что «мы страдаем от недостатка мозгов в высшем командовании». Но Асквит отказался. 11 ноября была создана новая группа по Дарданеллам уже не из трех, а из пяти человек, но Черчилля в нее снова не включили. В этот день он направил Асквиту второе и окончательное письмо об отставке. Он не считал возможным «в такие времена пребывать в хорошо оплачиваемом бездействии». У него была чистая совесть, и это позволяло ему спокойно взять на себя ответственность за прошедшие события. «Время, – писал он, – оправдает мою деятельность в Адмиралтействе и определит мою истинную роль в организации подготовительных и оперативных мероприятий, которые обеспечили нам господство на море».

После почти десяти лет работы на различных министерских постах Черчилль остался без должности в правительстве. Десятилетие жизни, сконцентрированной между Уайтхоллом и Даунинг-стрит, проведенной в заседаниях кабинета и встречах с государственными чиновниками, завершилось. Он все еще оставался членом парламента, но прекрасно понимал, насколько неэффективен стал парламент в годы войны. 15 ноября, выступив с личным заявлением в палате общин, он высказал пожелание опубликовать все документы, связанные с его руководством флотом, и в связи с Дарданеллами заявил: «Если бы Фишер не одобрял операцию, моим долгом было бы не давать согласия. Но от Фишера не было ни четких указаний, ни твердой поддержки, на что я имел право рассчитывать».